ПРАВОСЛАВНАЯ МИССИЯ СРЕДИ КАЛМЫКОВ - ЛАМАИТОВ.
Проф. иером. Гурий.

Степень усвоения христианства крещеными калмыками.

Свои рассуждения относительно степени усвоения христианства крещеными калмыками мы делаем частью по личным наблюдениям, частью по отчетам тех слушателей миссионерских курсов, которые за последние два года были командируемы в калмыцкие степи, частью по находящимся в распоряжении съезда материалам. Представленное нами в кратких чертах изображение настоящего состояния миссионерского дела в калмыцких степях ясно говорит о том, что степень усвоения христианства крещеными калмыками нельзя назвать высокой. Нам остается теперь в небольшой картине, со слов очевидцев, представить фактическое подтверждение высказанного положения. Из трех фактически действующих миссионерских станов Астраханской епархии более лучшими христианами можно признать небольшую часть Ноин-Ширенских калмыков, именно, семей до двадцати, проживающих оседло в стане. Эти калмыки посещают храм Божий, знают немного молитв, исполняют требы.

Но те, которые живут в расстоянии от стана, относятся к исполнению христианского долга лишь постольку, поскольку имеют в этом понуждение от миссионера. Поэтому здесь вы постоянно можете встретиться с отсутствием всяких познаний в христианской вере, можете увидеть кибитки без икон, детей некрещеных, взрослых без крестов и т. д.

Из 34-х семей Кегультинского стана можно указать единичные семьи, сравнительно живущие по-христиански. Большинство же мало чем отличается от ламаистов; иконы держатся в сундуках, кресты надеваются в тех случаях, когда опасно без них быть, например, при посещении высокопоставленными лицами русского правительства. Ламаистская обрядность исполняется во всей полноте: на порог кибитки садиться нельзя, стоять в кибитке, упершись палкой в землю, тоже нельзя.

Здесь можно услышать молитву калмыков пред своими бурханами: "боги, простите нас, ведь вы знаете, по какой причине мы приняли крещение", можно слышать от крещеных слова, что спастись можно только в ламаистской вере. Разумеется, при таком отношении к христианству Кегультинские калмыки более тянутся к хуралу и гелюнам, чем к храму и миссионеру. Посещения храма редки, исполнение христианских обязанностей оставляет, желать много лучшего. Крещеные калмыки настолько мало утешают миссионера, что он теряет надежду приучить их к христианской жизни. И во всем этом нет ничего удивительного. Даже больше того калмыки по естественному порядку вещей и не могли быть лучше, так как по крещении в продолжение десятков лет не имели особого пастыря, который бы приложил должное старание о научении их христианству. В Чилгире в некоторых жилищах также нет икон, и большинство крещеных молится молитвой: "ом-мани-падме-хум", проявляют склонность к обрядам и праздникам ламаизма более чем к христианским. В храме бывают единицами. Есть и усердные. Мне помнятся - старушка, мать теперешнего Кегультинского миссионера, и старшина, живущий много чище других. Констатируя факт крайне слабого усвоения христианства крещеными калмыками, мы должны признать существенно необходимым немедленно изыскать средства к поднятию степени усвоения христианства крещеными калмыками, если не желаем довести их до полного слияния по вере с ламаистами.

Почти единственным средством для того, чтобы взрослые хоть немного усвоили веру Христову, является постепенная катехизация, при любовно-отеческом отношении миссионера.

Думается, что особенно в зимние вечера калмыки будут слушать миссионера и вести с ним беседы о вере. Но для человеческой свободы нужен контроль. Поэтому о содержании бесед должен даваться отчет лицам, стоящим во главе миссионерского дела.

Причины слабого проникновения христианства в среду калмыков.

Вопрос о причинах слабого проникновения христианства в среду калмыков естественно распадается на два вопроса: на указание причин, слабого проникновения христианства в среду крещеных калмыков, т. е. на причины слабого усвоения и проникновения их христианством, и на указание причин слабого проникновения христианства в среду некрещеных калмыков.

То и другое для нас становится ясным из рассмотрения вопросов о настоящем состоянии нашей миссии и степени усвоения христианства крещеными калмыками.

И ответ на оба вопроса, по нашему мнению, прежде всего и главным образом заключается в совершенной неудовлетворительности современной миссии среди калмыков.

Конечно, можно ссылаться на укоренение в калмыках начала ламаизма, на препятствия и фанатизм со стороны их духовенства, но эти ссылки могли иметь свои основания лишь в том случае, если бы миссия действовала во всеоружии своих сил.

В настоящее же время, поскольку миссия среди калмыков существует в зародышевой форме, она, как не приложившая в достаточной мере энергии для борьбы с вредными влияниями, не может и оправдываться указанием на ту или иную степень возможности и значения этих вредных влияний.

Среди крещеных калмыков христианство не может прочно укорениться, потому что у миссионера на руках приход и школа и ему надо слишком много самоотвержения, чтобы, отказавши себе в необходимом отдыхе, все время отдавать на методическую катехизацию среди крещеных калмыков.

Храм также не может слишком многому научить калмыков, так как их пониманию мало доступно содержание богослужения, совершаемого по-русски.

Воспитание молодого поколения, при неудовлетворительной постановке школьного дела, также не может давать миссии надежды на то, чтобы старое, слабо проникнутое христианством поколение сменилось религиозно-настроенным молодым.

Таким образом, самые условия постановки миссионерского дела не дают возможности ожидать успешного усвоения христианства крещеными калмыками. Очевидно, мы должны иметь в качестве миссионеров более свободных людей, которые, посещая калмыков чрез определенные промежутки времени, вели бы среди них методическую катехизацию. В среду калмыков-ламаистов христианство проникает слабо по тем же причинам. Если миссионеру некогда заниматься с крещеными калмыками, то тем более ему затруднительно ездить с проповедью слова Божия к ламаистам.

И, разумеется, пока будут в силе современные условия миссионерской деятельности (совмещение пастырства среди русских, учительства в школе и миссионерства), мы не в праве требовать от миссионеров чрезвычайных подвигов и вместе с тем надеяться на успех среди калмыков христианства.

Таким образом, мы приходим к сознанию нужды в миссионере, как отдельном лице, ведающем только одно свое дело, который бы с проповедью слова Божия на родном языке обходил калмыцкие кочевья.

Но необходимо и то, чтобы миссионеры эти имели над собой контроль и чтобы было лицо, которое сосредоточивало бы в своих руках всю миссионерскую деятельность по степи, руководя всем, и все, направляя твердой знающей рукой. Таким образом, мы подходим к вопросу о необходимости полной реорганизации миссии на совершенно новых началах.

Закончив описание настоящего положения Православной миссии среди астраханских калмыков, мы переходим теперь в кратких чертах к изображению положения ламаизма в калмыцких степях - этого главного врага миссии.

Стремление ламаизма к поднятию своего умственного и нравственного уровня.

Калмыки-ламаисты вышли в Европу из Джунгарии в эпоху особенно усиленно развившегося так ламаизма. Вскоре по переходе калмыков на берега Волги в ХVII-м столетии, среди них ревностно насаждал ламаизм приезжавший дважды из Джунгарии известный своей ученостью и религиозным энтузиазмом Зая Пандита. Кроме объезда калмыцких кочевий с проповедью ламаизма, Зая Пандита старался утверждать ламаизм переводом на калмыцкий язык с тибетского священных рукописей ламаистской веры, для чего им была реорганизована монгольская азбука и приноровлена к изображению живых звуков народной речи.

Переводческая деятельность, ревностно двинутая вперед Зая Пандитой, продолжалась и после, так что достигла более 2ОО рукописей разнообразного содержания: - религиозного, нравственного, философского, исторического, медицинского. Но ламаизм у приволжских калмыков, оторванных от Монголии и Тибета, этих центров ламаистского вероучения, не мог особенно прогрессировать в своем внутреннем развитии, тем более что калмыкам приходилось жить среди постоянных войн, то внешних, то внутренних, междоусобных. Некоторые калмыцкие ханы, заметая упадок ламаизма в народе и оскудение религиозного образования в духовенстве, принимали меры к поднятию ламаизма, как, например Дундук Даши, но эти меры не могли иметь особенно серьезного значения, так как таких ханов было немного и влиять они могли только до 1771 года.

С 1771 года, когда большая часть калмыков с ханом Убаши откочевала обратно в Джунгарию, условия для внутреннего развития ламаизма в калмыцких степях значительно ухудшились. Класс духовенства все более и более оскудевал религиозно образованными людьми, число лиц, знающих калмыцкую грамоту и могущих хотя отчасти понимать переводную религиозную литературу, постепенно сокращалось. Прогрессивное оскудение религиозного образования стало доходить в настоящем столетии до того, что большинство духовенства почти разучилось понимать свои книги, и нередко тот или иной хурал, по смерти своего бакши, искал преемника в чужом роде, выбирая его из более образованных хувариков, за неимением таковых у себя. И в настоящее время, не говоря уже о понимании религиозных ламаистских книг, далеко не все из духовенства умеют читать и писать по-калмыцки. Но в последние годы, вместе с пробуждением национальных стремлений у инородцев, и в среде калмыцкого духовенства обнаружились попытки к поднятию своего умственного и нравственного, доселе также довольно невысокого уровня. Это сказалось в открытии высших ламаистских школ в калмыцких степях и в съездах ламаистского духовенства, выработавших меры и правила к поднятию умственного и нравственного уровня насельников хуралов.

Для полного знакомства с движением в калмыцких степях, вызвавшим открытие 2-х высших ламаистских школ, горделиво именуемых академиями, мы предлагаем свою статью "Современные течения в ламаизме" ¹, которая дает вам все, какие только можно было получить, сведения о высших школах и о действии съездов ламаистского духовенства.

От 12-го декабря 1906 года в управление Калмыцким народом (г. Астрахани) из Департамента Духовных Дел Иностранных Исповеданий поступила бумага следующего содержания: "Тибетский старший Цанит Хамбо Лхарамбо Агван Дорджиев, указывая на неимение у калмыков высшей школы для воспитания лам, ходатайствует о разрешении устроить таковую школу в Малодербетовском улусе, по примеру школы, существующей у бурят в Забайкальской области при Гусино-озерском дацане".

Признавая устройство такой школы весьма желательным, Департамент просит заключения Астраханского губернатора. Когда из управления калмыцким народом стали наводить справки относительно проектируемой школы, то оказалось, что попытки к основанию подобной школы у калмыков начались еще в конце 90-х годов прошлого столетия, и что некоторое время такая школа даже существовала в несовершенном и малом виде до смерти ее основателя и руководителя гелюна Малодербетовского улуса База Бакши; в 1905 году, когда Далай-лама, убежав из Тибета от направлявшейся туда английской экспедиции, временно проживал вблизи русской границы в центре монголо-ламаитского мира - известной Урге, он благословил представителей от астраханских калмыков и духовенства на продолжение "чойри" - высшей буддийской школы, как необходимого учебного заведения для буддийского духовенства. И вот весной 1906 года в Малодербетовский улус прибыл, в свое время близко стоящий к Далай-ламе, тибетский ученый (из монголов) Агван Дорджиев для оборудования вновь открывающейся высшей школы.

Он объехал северную и южную часть Малодербетовского улуса, собрал значительные пожертвования и, при содействии нойона Тундутова, начал постройку школы и примыкающих к ней зданий для учащихся в семи верстах от урочища Амта Бургусти северной части Малодербетовского улуса.

В одну из летних поездок по калмыцким степям нам посчастливилось достать подробный устав этой открывшейся и в настоящее время уже легализованной Русским правительством высшей буддийской школы: "чойри-цанит". Устав школы ясно показывает, какое громадное влияние на поднятие ламаизма будут иметь воспитавшиеся в этой школе питомцы и с какой могучей силой сопротивления встречается здесь наше миссионерское дело. Под "Цанит-Чойри" разумеется высшее духовное учебное заведение, своего рода духовная академия, которая имеет целью, уяснивши своим ученикам заповеди и волю Бурхан Бакши, т. е. Будды, показать им, как исправлять злое, удаляться дурного, поступать правильно в жизни и через познание истинного смысла парамит (путей спасения) стремиться к нирване.

Ради этого здесь проходятся следующие 5 предметов буддийской богословской науки: а) 23 билик-парамит буддийского учения, изложенных в двух книгах, называемых по-тибетски: "Юм" и "Парчин". б) 13 томов "Дульва" (Винаи), изложенныя в одном томе. в) Краткий учебник толкований (герменевтика) под названием "Зод" (Абидармы). г) Курс диалектики индийского ученого Дармакирти, под названием "Намрал".

В первых 4-х классах калмыцкой Цанит-Чойри преподаются творения буддийских богословов (или как их называют "пандит") в изложении пандиты Дармакирти. С 5-го курса по 9-ый включительно: "Юм" (Догматика). В 10 и 11-м сочинения Чандра-Кирты и Занкавы; в 12-м - Абидармы (Зод), в 13 - Винаи (Дульва). К этим тринадцати годам обучения еще прибавляется пять лет повторительных. И того, мы имеем дело с 18-ти летним курсом обучения. Конечно для нас эти заглавия священных буддийских писаний, которые изучаются в Чойри-Цанит, пока пустой звук и, наверное, пройдет еще не мало времени, когда мы получим возможность знать достоверно, чему и как учат в тибетских школах, когда у нас увеличится число знатоков тибетского языка, которые достанут учебники ламаистских школ и подробно ознакомят с их содержанием интересующихся лиц. Но попытаемся, насколько это, возможно, выяснить, какой характер по своему содержанию носит курс обучения в Чойри-Цанит. Слово "Данит" - тибетское. "Цана" - мудрость; "Нид" - основное свойство, сущность; "Цанит" - сущность мудрости. Это учение, излагающее сущность мудрости, учение высшей догматики буддизма. Изучение трактатов Цанита начинается, по большей части, исследованием внешней природы вещей; сначала трактуют о внешней форме предметов, их цвете и прочее. Затем переходят к трактату о бытии предметов и небытии; здесь исследуются вопросы о происхождении предметов: вечны ли они, или не вечны; подвержены ли разрушению, или нет, существует ли что-нибудь вечно; могут ли быть названы вечными или нет: стихия воздуха, дух, божественная премудрость. Затем излагается трактат о причинах и следствиях; сюда принадлежат вопросы о том, есть ли в природе вещи беспричинные и т. д. В следующем отделе рассматриваются свойства человеческого духа (мысли, знаний и других проявлений его). Что касается автора того учебника, по которому совершается преподавание указанных отделов знаний, буддийского ученого Дармакирти, то Професор Санктпетербургского университета (по санскриту и тибетскому языку) Щербатский, по учебнику логики этого автора написавший исследование под названием: "Теория познания и логика по учению позднейших буддистов", приравнивает автора по глубине его философских взглядов к Канту, приписывая ему наравне с другими философами Индии научную разработку идей Махаяны. Таков один отдел знаний, преподаваемых в Чойри. Изучаемый в "Чойри-Цанит" Парчин излагает путь к достижению святости Будды, деяния бодисатв, историю Будды Сакья-Муни. В "Юме говорится, прежде всего, о скептицизме в знаниях, затем объясняются истинные свойства пустоты и указываются пути избавления. К учебникам же Цанита относится также, уже отчасти разобранное нами в печати буддийское сочинение "Ирумта намшаг", со своим философским изложением буддийских теорий ². Таким образом, мы видим, что открывшаяся школа "Чойри-Цанит" является школой философствующего буддизма, школой, изучающей буддизм во всех тонкостях его высшей догматики, до идей пустоты и небытия включительно. - Но дело (еще) в том, что калмыцкие степи далеко не ограничились одним открытием высшей духовной школы. "Чойри-Цанит" произвела и производит на калмыков сильное впечатление. Этому способствует, кроме высоты преподаваемых в Чойри наук, строй школьной жизни и школьного обучения. В школе установлен строгий режим и здесь зорко следят затем, чтобы учащиеся все свое время употребляли по возможности на обучение. Принимаются туда только юноши способные, по предварительному выбору и экзамену в хуралах. Вставши на рассвете, ученики молятся в кельях. Пред восходом солнца по свистку раковины или барабанному бою собравшись, согласно требованию Винаи, в здание академии на общую молитву, по прочтении таковой, диалектическим методом повторяют заданные уроки. Затем отправляются в дома учителей и берут новые уроки. В обед по свистку раковины вновь точно также собираются в здание академии и по прочтении молитвы отвечают уроки. Затем на домах учителей вновь берут уроки, после чего расходятся учить их по своим кельям. Вечером в здании академии бывает общая молитва, а потом в кельях ужин. Летом, ученики должны ложиться в 10 часов вечера, вставать в 5 часов утра; зимой спать ложиться в 12 ночи, вставать в 7 часов утра. Пища, принимаемая учениками "Чойри", должна быть жидкою, наподобие чая или кумыса. Твердую пищу, как, например мясо, принимать воспрещается, согласно предписаниям Винаи, как затемняющую рассудок и наводящую сонливость. Ученикам запрещается без определенного дела посещать друг друга, допускать роскошь в келье, одежде, домашней утвари. Запрещается разъезжать по ярмаркам и базарам, пить водку, курить табак, играть в карты, Блистательно окончившим курс "Чойри" даются ученые степени: "до-рамбо", "габджо" и "габши".

Удивительно то, что такая школа, с широкой ученой программой и строгим деловым уставом жизни, вызвала значительное духовное движение в пользу ламаизма.

Теперь, всего чрез какие-нибудь 4-5 лет от открытия - она уже духовный центр всего Малодербетовского улуса, северной и южной части его, она - гордость всей калмыцкой степи. Здесь происходят съезды начальников калмыцких хуралов и духовенства, чему я сам был свидетелем и подобного чему в калмыцких степях никогда не было раньше. Естественно, что открывшаяся школа вызвала сильное желание иметь еще подобные школы и в других местах обширных степей.

В 1907 году в Икицохуровском улусе на урочище Санзырь началась, разумеется, без предварительного разрешения, постройка новой высшей школы философско-медицинского типа, и когда уже собрали учеников и приступили к их обучению, стали хлопотать о легализации школы.

Так как вновь открывать подобные школы оказалось делом не дешевым, да и, сверх того, мешкотным, благодаря некоторым препятствиям со стороны русской власти (остановка самовольной постройки зданий, требование обязательного изучения русского языка и прочее), то Малодербетовские хуралы, как вообще хуралы передового по умственному уровню улуса, нашли другие пути для распространения программы своего образования. Не далее, как в 1908 году съезд малодербетовских бакшей, исключительно по собственной инициативе, без какого-либо давления внешней силы или государственной власти, выработал, согласно уставу Чойри-Цанит и согласно велениям буддийской веры, устав для хуралов своего улуса. Этим уставом проектируется более строгий образ жизни хурального духовенства, похожий на жизнь питомцев Чойри, а главное, проектируется 11-ти летний курс обучения, наподобие курса Цанит-Чойри, в несколько сокращенном виде. Таким образом, мы встречаемся здесь с тенденцией из всех малодербетовских хуралов сделать маленькие "Чойри", с курсом хотя и несколько низшим, но с программой, вмещающей в себе многие предметы Цанит-Чойри, как, напр., "Юм" и "Парчин", и Зод и других.

В настоящее время малодербетовцы просят легализации выработанного устава и введения его во всеобщее употребление для всех хуралов. Таково влияние на калмыков основанной у них Агваном Дорджиевым высшей буддийской школы.

По слухам, не думают отставать от калмыков и буряты. Здесь также идут толки об основании высших духовных школ при дацанах и о поднятии умственного уровня ламаистского духовенства. Параллельно с этим идет националистическое движение в бурятских степях, усиленное стремление националистов создать национальную литературу на родном языке, распространение нового, созданного Агваном Дорджиевым, монгольского алфавита, кажется, имеющего целью объединить всех монголов письменностью, происки японцев, печатающих на монгольском языке различные издания, например учебники.

Нет ничего мудреного, что при таких обстоятельствах легко может произойти усиленный умственный подъем и бурятского национального духовенства, что уже и начинает осуществляться. Таким образом, мы стоим пред начинающимся умственным подъемом ламаистского духовенства. Стоим пред его стремлением повысить умственный и нравственный уровень своей жизни. Желаем ли мы иметь более реальные, так сказать, ощутимые результаты этого стремления? Мы можем указать на начавшееся в последнее время издание на калмыцком и монгольском языках священных книг буддизма для ознакомления с буддийским учением простого народа, предпринимаемое ламаистским духовенством и осуществил литографским и типографским путем в Петербурге.

Нам известны уже несколько таких недавно изданных книг на калмыцком языки: "бурхан бакшиин арбан хоиор зокал" и "Эрдени цоджид дакини энэрку седкилиин уудэнесу... бичиксэн мон" и других.³. На монгольском языке издан буддийский катехизис для школьного обучения и несколько других книг, например, Даммапада, за один-два года до 15 названий - явление совершенно новое.

Православная миссия среди калмыков, по нашему мнению, должна иметь членов, стоящих умственно и нравственно выше, чем ламаистское духовенство. Отсюда вытекает нужда в миссионерах, получивших миссионерское образование. В виду возвышающегося умственного уровня ламаистского духовенства, - миссия должна повысить миссионерскую подготовку своих миссионеров, т. е. слушателей Казанских миссионерских курсов. В виду стремления философствующего буддизма, к развитию миссия должна заботиться о привлечении возможно большого числа слушателей в свое высшее миссионерское учебное заведение - миссионерское отделение при Казанской Духовной Академии. Миссии же окраинные: Астраханская, Ставропольская и Донская должны иметь среди своих миссионеров, хотя по одному специальному миссионеру высшего образования или одного для 3-х епархий для руководства миссией (проповедью, школами, переводческой деятельностью). Это и будет на первое время достаточным противовесом ламаизму со стороны миссии.

Желательно, далее, сокращение, или, по крайней мере, недопущение со стороны правительства дальнейшего возрастания буддийского духовенства. По официальным статистическим сведениям больших хуралов в настоящее время 24, малых 40, а всего 64. Число духовенства при них за последнее пятилетие выражалось в следующих цифрах:

	1905	1906	1907	1908	1909
гелюнов	539	511	470	419	601
гэцулей	304	295	292	280	396
манджиков	111	101	365	349	377
всего	954	907	1127	1048	1374

Как видно из этой таблицы, число буддийского духовенства в последнее время, время свобод, значительно возросло. Первый рост замечается в 1907 году, когда штат марджиков сразу увеличивается на 264 человека, а в 1909 году число гелюнов увеличивается на 182 человека, гэцулей на 84 человека, всего на 264 человека, т. е. в полном соответствии с увеличением манджиков в 1907 г. Кроме того, в 1909 г. и так манджиков опять прибавился на 28 человек. (По статистическим сведениям Астраханского управления калмыцким народом, - бумага за № 2670).

Не надо забывать и того, что если известны официальные сведения о столь прогрессивном увеличении количества духовенства среди калмыков, то неофициально количество их гораздо больше, как нам ясно говорят засвидетельствованные статистические сведения миссионера Ноин-Ширинского стана о хуралах в его миссионерском районе. По официальным статистическим данным в Маныческом улусе в 1909 году состояло количество хуралов и духовенства при них:

На самом деле, по свидетельству миссионера, личный состав духовенства и число хуралов более; первых в пять раз, а последних на 4 хурала. (Сведения о Маныческом улусе, сообщенные миссионером Ноин-Ширинского стана и удостоверенные временно заведующим улусом).

В Ставропольской епархии также замечается увеличение числа ламаистского духовенства. Так, в 1907 году на 10000 калмыков число гелюнов увеличилось на 12 человек, гэцулей на 10 человек, манджиков на 7 человек. (Статистические сведения Главного Пристава кочующих народов Ставропольской губернии № 373З).

Громадную поддержку для своего развития ламаизм среди калмыков находит в лице известного Агвана Дорджиева, посещающего ежегодно калмыцкие степи, поддерживающего духовный класс и, безусловно, влияющего на увеличение класса духовенства, который и увеличивается в тех местах, где бывает Агван Дорджиев, т. е. преимущественно в Северной и Южной части Малодербетовского улуса⁴.

Кроме Агвана Дорджиева посещают калмыков выходцы из Монголии и Тибета.

¹"Православный Собеседник" 1909 г.
²См. Философия буддизма. "Православный Собеседник" 1908 г.
³В настоящее время более 12 названий. Главным инициатором является Донской Бакша.
⁴Изложенные нами сведения о развитии ламаизма в калмыцкой степи и его современном положении подтверждаются материалом, имеющимся в распоряжении Съезда, присланным от местных миссионеров.