Евсеев И.
а) Книга пророка Исаии в древнеславянском переводе. В двух частях, СПб. 1897,
б) Книга пророка Даниила в древнеславянском переводе.
Введение и тексты. Издание Отделения русского
языка и словесности Императорской Академии Наук. М. 1905.
И. Е. Евсеев принадлежит к числу плодовитых исследователей древнеславянского библейского текста. Кроме двух поставленных в заголовке сочинений ему принадлежит не мало статей по критике ветхозаветного библейского текста, славянского и греческого. Таковы:
525
письменности. // "Древности. Труды славянской комиссии Императорского Московского Археологического Общества", т. Ш;
I
Сочинение г. Евсеева о книге пророка Исаия состоит из двух частей, из коих первая разделена на 13 глав или параграфов, а вторая на 14. Часть первая: "Славянский перевод книги пророка Исаии по рукописям XII-XVI вв." Автор поставляет своею задачей уяснение древнеславянского перевода книги пророка Исаии со стороны его происхождения, основного характера, языка и библейско-экзегетической значимости. "Преимущественно обрисовать внутреннюю физиономию перевода и его первоначальных виновников, отметить наиболее рельефно первые шаги перевода, — вот — говорит автор — те задачи, которые наиболее занимали нас в исследовании перевода во всей его совокупности. Отсюда мы меньше останавливаемся на последующей судьбе перевода: последующая история мало изменяла его внутренний характер, она касалась только внешней формы, — со стороны исторического приспособления язычных форм и выражений к требованиям современности" (стр. 4). Сообразно со своею задачею, автор в первой части исследования указывает
526
Более подробно автор останавливается на двух древнейших редакциях книги пророка Исаии — паримийной и толковой и доказывает, что паримийные чтения превосходят по объему чтения Толковых пророчеств, отличаются от этих последних в передаче характерных особенностей речи и превосходят их древностью. Текст Паримийников известен автору в 41 списке XII-XVI в., текст Толковых пророчеств в 40 списках XIV-XVI и частью XVII в. Основным списком паримийной редакции автор берет Паримийник Григоровича XII в. и, где чтений из него не имеется, — Паримийник Захарьинский XIII в. (Императорской Публ. Библ. № 13). Для редакции Толковых Пророчеств берется в основу список Кирилло-Белозерской библ. 9/134. XV в.— В качестве существенного показателя языка первоначального перевода г. Евсеев представляет в конце первой части своего исследования параллельный словарь двух древнейших редакций перевода сравнительно с греческим подлинником, чтобы наглядным противоположением их слововыражения оттенить их характерные особенности. Греческие и славянские слова двух древнейших редакций приводятся (гл. 11-я, стр. 88-151) по следующим рубрикам:
Вслед за сим указаны греческие слова, оставленные без перевода в первой редакции. Вторая часть труда г. Евсеева: "Греческий оригинал славянского перевода книги пророка Исаии". Предмет этой второй части составляет определение значения древнеславянского перевода книги пророка Исаии с его библейско-экзегетической стороны и отношения его к греческому священному тексту в его совокупности. "Так как та или иная ценность славянского перевода в этом отношении вполне обусловливается, помимо качества перевода, степенью ценности его греческого оригинала, то — говорит автор — мы всецело останавливаемся на анализе этого оригинала" (стр. 5). В частности, во второй части автор представляет исследование о редакциях греческих списков книги пророка Исаии, именно
527
В свое время мы имели случай подробно рассматривать этот труд г. Евсеева, по поручению Учебного Комитета при Св. Синоде. Не находя, однако, удобным поместить свой разбор, в виду его специально-филологического характера, на страницах "Богословского Вестника", ограничиваемся лишь немногими замечаниями общего характера. Прежде всего, не можем не упрекнуть автора в неполноте исследования по отношению к славянским спискам книги пророка Исаии, Сам г. Евсеев говорит о степени полноты изучения славянских списков следующее. "При стремлении уяснить типичные и значащие проявления предмета крайне трудно удержать на виду все мельчайшие подробности предмета. Мы чувствовали на себе всю силу этого общего явления. Поэтому преимущественное уяснение у нас типичных сторон предмета, может показаться злоупотреблением на счет других менее видных подготовительных посылок. Но нам кажется, что дело иногда может обойтись и без живых ниток, что посылки удержанные могут быть сильны и убедительны в такой же степени, как, и открыто высказанные. Мы не отмечаем, напр., вариантов наших славянских редакций, потому что — думаем — они implicite могут быть видны из тех греческих оригиналов, которые у нас устанавливаются, на сколько это возможно" (стр. 6 и подстр. примечание). Но как же это? Положим, существует известный греческий оригинал-вариант. Можем ли мы с уверенностью утверждать, что есть на лицо и славянский соответствующий вариант? Ведь его может и не быть. Если же есть, важно для исследователя знать, в каких и во скольких встречается он в списках. Чтобы достигнуть правильной точки зрения на типы перевода, должно исследовать его во всех подробностях. Такое исследование необходимо должно предшествовать общим заключениям. Автор же сузил
528
свою задачу. Если он не погрешил в решении ея, то благодаря надежному руководительству предшествующих ученых, которые не уклонялись от детальных изучений славянских библейских рукописей и поставили вехи для дальнейших работ. У автора заметна тенденция умалить значение предшествующих трудов в области критического изучения славянского библейского текста, хотя сам же он хорошо воспользовался их указаниями по этой части. "Не выяснено собственно — говорит автор — что составляет характерные особенности первоначального перевода с лексической стороны, не указано твердо отличия первоначальной редакции от других позднейших" (стр. 5, подстрочн. примечание). На самом деле автор на первом месте (стр. 8) указывает те же лексические особенности двух древних редакций, какие указаны были ранее у прот. Горского и Невоструева, акад. Ягича, преосв. Амфилохия, в моих трудах и т. д. Автор скуп на примеры. В доказательство таких важных положений, как те, что паримийные чтения превосходят и по объему и древностью редакцию толковых пророчеств, автор приводит всего только пять примеров, два — для первого положения и три для второго. Конечно, этого мало. Также желательно было бы найти у автора больше примеров и в главе 4-й, для иллюстрации второстепенных славянских редакций книги пророка Исаии (второй паримийной и второй толковой). Не лишне было бы показывать и отношение нынешнего славянского печатного текста к древним редакциям. Отношение это так разнообразно, что заслуживает внимания исследователя. Так из пяти приведенных на стр. 7-9 примеров в первом случае (Ис. 1:29) нынешний славянский текст сходится с толковыми пророчествами, во втором (9:6) с паримийной редакцией, в третьем (2:6) — с паримийной и толковой редакциями, в четвертом (14:30) читается отлично от той и другой редакции и в пятом (26:21) славянское слово 'cnf, не имеющее соответствующего чтения в греческом оригинале толковых пророчеств, заключено в нынешней славянской Библии в скобки. — В главе третьей (стр. 10 и след.) автором даются характеристики личностей древних переводчиков (паримийной и толковой редакций), при чем преимущество со стороны понимания
529
смысла библейского текста и основного характера перевода в смысле точности, высоты и осторожности выражения отдается первому. На самом деле — нам думается — в особенностях перевода первой и второй славянских редакций следует видеть не столько черты личностей переводчиков, сколько диалектические особенности того времени. Академик Ягич давно таки указал на два пути, по которым направлялись в древнюю Русь памятники южнославянской церковной письменности: один центральный официальный, столичный (Константинополь, побережье Черного моря, Днепр, Киев) и другой — провинциальный (чрез нынешнюю Румынию, Трансильванию, Буковину и Галицию)1. Этим объяснится и то наивное, непосредственное отношение к тексту со стороны второго, т. е. позднейшего переводчика. Условия у переводчиков двух редакций (диалектические, географические и др.) были различные. Тип языка толковых пророчеств сам автор характеризует как более своеобразный и исключительный, чем тип паримийный (стр. 77-78). Ясно, что здесь не имело места естественное историческое развитие новых форм из более древних, а пред нами формы разных категорий и различного в диалектическом отношении происхождения.
Переходим ко второй части труда г. Евсеева. Признавая несостоятельными опыты восстановления греческого текста LXX большинством западных ученых, которые, как Тишендорф и Свит, пользуются для этой цели только древнейшими списками, автор всецело становится на сторону Де-Лагарда, предложившего новый метод изучения греческого библейского текста чрез подведение всех греческих списков Ветхого Завета (не одних только унциалов) к трем древним, исторически засвидетельствованным редакциям: лукиановской, исихиевской и палестинской (2-й ч. стр. 3-4). Но, вполне признавая ценность и плодотворность нового исторического метода Де-Лагарда, мы не можем в тоже время не упрекнуть автора, г. Евсеева, за его пренебрежительное отношение к трудам по изданию греческого библейского текста таких деятелей, как Тишендорф
530
и Свит. Обнародование древнейших кодексов библейских само по себе составляет заслугу, ценную и для пользующихся методом Де-Лагарда. Нужно иметь в виду и то, что Тишендорф, Свит, как и еще раньше Лахман задавались целью восстановить только относительно древнейший текст Библии греческой, исходя из той мысли, что, по недостатку существующего в настоящее время материала, текст первоначальный не может быть восстановлен. Сами издатели не выдают свой основной текст за первоначальный, а только за относительно древнейший... Пользуясь при своих исследованиях славянского перевода Евангелия и Апостола различными критическими изданиями новозаветного греческого текста, мы не можем не отдать предпочтения именно Тишендорфу (в его 8-м изд. Нового Завета) за его полноту и строгую систематизацию документальных данных из библейских кодексов, древних переводов и отеческих толкований. При сем для исследователя славянского перевода Нового Завета особенную важность представляют именно подстрочные примечания, в которых со строгою последовательностью выясняются те же две главные группы или редакции, которые Де-Лагард назвал исихиевскою и лукиановскою,
Главное содержание второй части и, можно сказать, ядро всей книги г. Евсеева составляют выбранные им лукиановские и исихиевские чтения в книге пророка Исаии (стр. 36-92 и 115-142). Лукиановским чтениям, по автору, всецело следует первая славянская редакция книги пророка Исаии — паримийная, исихиевским — вторая или толковая. В доказательство сего автором приведены в первой части некоторые наиболее типичные примеры. Примеры эти, правда, красноречивы, но ограничиться ими, по нашему мненью, нельзя. Необходима самая тщательная и полная сверка из главы в главу, из стиха в стих, из слова в слово славянского перевода книги пророка Исаии с его греческим оригиналом. Тогда только возможно сделать правильные заключения о характере славянского перевода и разных его редакций, равно как и о степени их выдержанности. Для такой сверки все удобства представляют выделенные автором в отдельные группы греческие чтения книги пророка Исаии — лукиановские и исихиевские... В
531
видах уяснения важного вопроса о славянских редакциях книги пророка Исаии и отношения их к греческим спискам мы сличили славянский текст книги пророка Исаии типа паримийного и толкового с лукиановскими и исихиевскими чтениями (по выборке их у г. Евсеева). Для паримийной редакции мы пользовались тремя списками библиотеки Свято-Троицкой Сергиевой Лавры: одним пергаминным паримийником ХШ в. М 4-2005 и двумя бумажными № 64-310, конца XIV в. и № 65-311, 1530 г.; Григоровичевым Паримийником XII в. пользовались по известному изданью проф. Брандта. Для толковой редакции мы имели под руками два бумажных списка Толковых Пророчеств библиотеки Московской духовной академии XV в. №№ 19-5 и 20-6. Что же дает сличение славянского Паримийника и Толковых Пророчеств с соответствующими греческими редакциями?
В общем славянский Паримийник следует лукиановскому типу греческих чтений, но иногда и отклоняется от этой нормы. В Паримийниках Григоровича XII в. и Лаврском XIII в. № 4 мы отметили для себя 26 мест (по 13 в каждом), в коих тот и другой список не разделяют лукиановских чтений2. Из сличения толковой редакции славянского перевода книги пророка Исаии с греческим текстом оказалось также, что эта толковая редакция с одной стороны иногда не разделяет исихиевских чтений, как бы следовало по теории г. Евсеева (у нас отмечено 26 таких мест), а с другой стороны часто следует
532
прямо лукиановскому типу (у нас отмечено 89 таких случаев)3. Что лукиановские чтения явились в славянских толковых пророчествах не под влиянием более древнего славянского паримийного перевода книги пророка Исаии, видно из того, что в славянском, как и в греческом Паримийнике, совсем не прописываются многие из отмеченных нами мест, напр. Ис. 6:13; 14:4; 26:1, 28, 7; 44:26
533
(а из общего числа 89 мест не прописываются в 44-х случаях). Таким образом, основные положения г. Евсеева, что славянский Паримийник в книге пророка Исаии следует лукиановской редакции, а славянские Толковые Пророчества — исихиевской, требуют, по нашим наблюдениям, некоторых ограничений.
К достоинствам книги г. Евсеева должно отнести самостоятельность автора в исследовании славянского и греческого текста книги пророка Исаии. Книги пророков в славянском переводе доселе оставались незатронутыми в специальной литературе. Г. Евсеев, избрав предметом своего исследования книгу пророка Исаии, должен был вести свою работу исключительно по первоисточникам. И он действительно привлекает к сравненью и изученью все известные рукописные источники древнего славянского перевода означенной пророческой книги, как паримийного типа, так и толкового. Такую же самостоятельность проявил автор в отношении и к греческому оригиналу славянского перевода книги пророка Исаии. Не удовлетворяясь имеющимися критическими изданиями Ветхого Завета и усвоив себе, исторический метод Де-Лагарда, он на основании самостоятельного изучения доступных ему греческих списков по рукописям и печатным изданиям восстановил лукиановские и исихиевские чтения для книги пророка Исаии. Сочинение г. Евсеева имеет значение для славянской филологии и истории языка, предлагая наблюдения и выводы над его строем и особенностями в целой группе письменных памятников особой отрасли, — и для истории текста и перевода ветхозаветных книг, для суждения о древнейшем состоянии славянского перевода книги пророка Исаии, его изменениях и исправлениях и об отношении к греческим спискам Библии. Полное соответствие древних редакций славянского перевода книги пророка Исаии (первой или паримийной и второй или толковой) первой и второй славянским редакциям Евангелия, Апостола и Псалтыри служит важным ручательством за правильность наблюдений и выводов автора в отношении к славянским спискам рассмотренной книги.
534
II
Второй труд г. Евсеева разделяется на три части: "Введение. I. О древнеславянском переводе книги пророка Даниила"; "Введение. II. О греческом оригинале славянского перевода той же книги", и III. "Тексты славянские и греческие".
В первом введении автор, прежде всего, устанавливает основную точку зрения на издание древнеславянского священного текста параллельно с греческим оригиналом. "Давно наукой осознано — говорит он, — что уяснение зачатков и первых шагов славянской письменности стоит в значительной степени в зависимости от изучения древнейшего славянского перевода Священного Писания. Между тем изучение это еще далеко недостаточно. Не только не известны науке славянские библейские переводы в их первоначальном объеме и виде, но не приведено в ясность и сохранившееся до нас рукописное предание этих начальных переводов. Лишенное всякой научности обозначение "кирилло-мефодиевский перевод" и ходячее мнение о нем, как о чем-то едином и цельном, — долгое время заслоняли от научного сознания необходимость должной раздельности в представлении о различных видах древнейшего славянского перевода" (стр. V),.. Недостаточность разработки древнеславянских библейских переводов зависит, по автору, от крайней, скудости изданий древних текстов. Доселе учеными изданы лишь отдельные списки Евангелия, Апостола и Псалтыри. Но эти три книги в круге начальных библейских переводов стоят в исключительном положении. Все они полностью употреблялись при начальном славянском богослужении, обо всех их твердо засвидетельствовано их изначальное кирилловское происхождение. Как же обстоит дело с другими книгами, мало или и совсем не читавшимися при богослужении? Какого рода их перевод? Ответ на это должно дать издание и изучение других библейских книг... В целях разрешения поставленных вопросов г. Евсеев предлагает издание древнеславянского перевода книги пророка Даниила. Изучение 100 славянских списков этой книги XII-XVI вв. привело его к убежденью, что во всех их следует
535
усматривать три начальные редакции или перевода с греческого текста, явившаяся при самом зарождении славянской письменности в последней четверти IX и в первой четверти X в. Первая редакция — богослужебная, паримийная, доступна была автору для изучения в 53 списках Паримийников ХШ-XVI вв. (и частью — для Дан. 3:52-88 в многочисленных Псалтырях древнейшей богослужебной редакции). Содержит эта редакция три неполных главы книги пророка Даниила. Перевод, по автору, кирилловский. Вторая редакция—полная, сохранилась с небольшими дефектами в тексте. Известна только в двух списках XV и XVI вв. По мненью автора, это перевод мефодиевский. Третья редакция, отличная от первых двух по языку, несколько более поздняя по происхожденью, известна автору в 45 полных списках. По известности ея писателям времени болгарского царя Симеона г. Евсеев называет ее симеоновскою. Кроме этих трех основных редакций, автор отмечает две капитальных переработки их по греческому тексту. Одна из таких переработок древняя — современная последней симеоновской редакции: к тексту симеоновскому присоединено было толкование, и соответственно этому произведено было некоторое исправление симеоновского перевода. Эта толковая переработка известна г. Евсееву в 5 списках XII-XVI вв. Вторая переработка касается Паримийника и сделана в Сербии в XV в. применительно к изменившемуся к тому времени тексту греческих богослужебных священных чтений. Известна в 3 списках XV-XVI вв. Были — говорит автор — независимо от сего исправления и изменения редакций частичные, т. е. непоследовательные, случайные сверки с греческим оригиналом в отдельных словах, выражениях и иногда целых чтений. Известны эти исправления и дополнения в списках XIII-XVI вв. Отдельно от этих изменений стоят обычные исправления языка и текста, так сказать, естественное развитие памятника на почве славянской (стр. VI-VII). Ближайшей характеристике редакций, и преимущественно трех древнейших, посвящено автором введение первое. В главе о паримийной редакции автор решает вопросы: кто был автор ее, каков объем и состав этого перевода. В следующей главе о второй редакции г. Евсеев указывает особенности ея со стороны греческого оригинала, языка и отношения ея к другому славянскому переводу — симеоновскому, сходство в этих особенностях с книгою Даниила других 14 библейских книг и доказывает принадлежность этого перевода св. Мефодию или его сподвижникам. Что. касается третьей редакции, то г. Евсеев указывает отношение этого симеоновского перевода к предшествующим, греческий оригинал перевода и побуждения у симеоновских переводчиков выступить на замену существовавшего готового полного перевода с новым переводом. Последующая судьба славянского текста книги пророка Даниила намечена у автора кратко.
Взаимное отношение трех древних редакций представляется в сочинении г. Евсеева в таком виде. Co стороны языка и отношения к греческому тексту 1-я и 2-я редакции характеризуются одинаковыми чертами. Редакция 3я представляет по сравненью с ними иную школу. Здесь (в 3-й, по г. Евсееву, редакции) свое особое, ей свойственное слововыражение, причем, тогда как в первоначальной школе встречается множество оставленных без перевода грецизмов, во второй (симеоновской школе грецизмы уже заменены славянскими образованьями. Первоначальная школа в пророческих книгах опирается на греческий оригинал константинопольской редакции, вторая же передает греческую редакцию александрийскую. Наконец, основное зерно первоначальной школы для книг ветхозаветных — перевод паримийный — наряду с первоначальным переводом Евангелия, Апостола и Псалтыри — представляет текст богослужебный, между тем перевод второй школы, по большей части, представляет из себя текст толковый (стр. IX-X). Характеристические черты этой второй школы, симеоновской, давшей отдельную (3-ю, по г. Евсееву) редакцию славянского перевода книги пророка Даниила, довольно установлены в науке и не возбуждают сомнений. Заметим только, что эта третья редакция книги пророка Даниила соответствует второй редакции славянского перевода книги пророка Исаии (по исследованью г. Евсеева), соответствует также вполне второй редакции славянского перевода Евангелия, Апостола и Псалтыри. На взаимном же отношении 1-й и 2-й редакций г. Евсеева в книге пророка
536
Даниила считаем нужным несколько остановиться. Имеются ли достаточные основания для того, чтобы выделять кирилловский и мефодиевский переводы в две отдельные редакции? Не есть ли это части одной и той же первоначальной редакции? В самом деле, г. Евсеев усвояет перевод Паримийника св. Кириллу. Но т. н. Паннонское житие св. Мефодия в гл. XV-й (там же, где говорится о переводе с греческого языка на славянский всех священных книг bcg]kym) свидетельствует, что Мефодий принимал участие и в первоначальной переводческой деятельности своего брата: gmcfknshm ,j ,' n]r]vj b tdfyutkb5 c] fgjcnjk]vm b bp,hfysbvb ckje;,fvb b wmhrmysbvb c abkjcjajv gh'kj;bk] (Мефодий) gmhd'5. За тем, сам же г. Евсеев говорят, что перевод мефодиевский явился вслед за переводом Паримийника из-под пера родственно близкого к Паримийнику. Непереведенные раньше (в Паримийнике) главы переводятся здесь заново с точным следованием тому же слововыражению, какое наблюдается в Паримийнике, тем же приемам передачи греческих форм на славянский язык и тому же греческому константинопольскому оригиналу" (стр. XV, здесь даны и примеры). И так, в обеих редакциях — одна и та же версия греческого текста, одно и тоже в общем слововыражение, одна и та же школа! Правда — говорит г. Евсеев — "это общее сходство полного перевода с языком паримийным не простирается до полного совпадения словарного материала в том и другом переводах. Так, в одном месте книги пророка Даниила полный перевод передает греч. αλήθεια словом h'cyjnf, а Паримийник bcnbyf. Еще в одном месте θυσία передается словом ckje;,f, καρπόω — gjckje;bnb, а в Паримийнике— ;hmndf gj;htnb (стр. XVII). Полагаем, что указанные разности в передаче греческих слов, правда, любопытны, но для определения редакции недостаточны. Что касается αλήθεια, то, по нашим справкам, это слово переводится h'cyjnf в Евангелии и Апостоле-апракосе сокращенном Белградской Народной библиотеки № 146, ХШ в., в Евангелии и Апостоле-апракосе полном Карпинском ХШ-XIV в., в Слепченском Апостоле XII в. (здесь же αληθής — h'cyjnbdmy]), в Синайской глаголической Псалтыри, в Хвалевой рукописи Нового
538
Завета 1404 г. и в других памятниках. По акад. Ягичу, слово h'cyjnf следует причислять к тем, которые очень рано, уже в древнейших списках, стали уступать другим выражениям более распространенным4. Г. Евсеев указывает еще несколько слов, неизвестных переводу паримийному. Говорит, что по характеру исполнения мефодиевский перевод значительно хуже, чем перевод паримийный, по литературному же исполненью стоит в непосредственной зависимости от Паримийника (стр. XVII-XIX). Повторяем вопрос, есть ля достаточные основания к выделенью того и другого перевода в отдельные редакции? Мы не находим. Раньше сам г. Евсеев совершенно определенно говорил о характере мефодиевского перевода и отношении его к паримийному: "текст (полный) шести пророков (Иеремии, Даниила, Софонии, Аггея, Захарии и Малахии) всецело воспроизводит, без всяких изменений, чтения Паримийника; тоже, что недостает в Паримийнике, переведено с такими же особенностями грамматики и слововыражения, как в Паримийнике. Можно думать, что перевод сделан или одним и тем же лицом, которому принадлежит перевод Паримийника, или лицом к нему непосредственно близким. Даже греческий оригинал этого перевода представляет совершенно тот же распространенный греческий извод, который известен нам в Паримийнике и в его греческом переводе Προφητολόγιο'е". Резюмируя несколько ниже все раньше сказанное, г. Евсеев заключает: "новый перевод, таким образом, представляет восполнение первоначального паримийного перевода на почве того же самого константинопольского оригинала. Но восполнение это не только по оригиналу, а и по переводческим приемам — по особенностям языка —изобличает непосредственную близость его к первоначальному кирилловскому богослужебному переводу Св. Писания. Характерные особенности кирилловской лексики воспроизводятся здесь весьма удовлетворительно: та же масса оставленных без перевода греческих слов, тоже употребление типичных слов и т. д. и т. д. По другим языковым
539
особенностям мы также находим в этом переводе восполнение или продолжение того первоначального перевода, который заключается в Паримийнике и однородных с ним по редакции, первоначальных Евангелии, Апостоле и Псалтири. Текст паримийный, вставленный целиком в новый перевод пророков, не нарушает нисколько единства перевода ни со стороны греческого оригинала, ни со стороны переводческих особенностей за исключением разве несколько меньшей правильности этого нового перевода — и производит впечатление чего-то непосредственно близкого и родственного этому новому переводу"5. Так говорил раньше г. Евсеев. Но так не говорят о двух отдельных редакциях! В II-м введении автор устанавливает основную точку зрения на издание греческого священного текста, говорит о восстановлении исторически известных изводов IV в. намечает лукиановский и исихиевский изводы в книге пророка Даниила, определяет метод установления в издании этих изводов, входит в разбор других существующих методов изучения и установления священного текста, указывает некоторые особенности лукиановского и исихиевского изводов и делает замечание об истории извода лукиановского. В III-й части г. Евсеев печатает тексты книги пророка Даниила — славянские и греческие. Из ста известных автору славянских рукописей книги пророка Даниила в издании даются чтения 41 списка. Чтения первой паримийной редакция воспроизведены в первой колонне по 4-м спискам (главнейший — Григоровичев Паримийник, но в нем всего только несколько чтений). Основной текст второй редакции или мефодиевского перевода издается во 2-й колонне по списку Хронографа, рукописи XV в. Главного Моск. Архива Мин. Иностр. Дел. Основное чтение третьей редакции или симеоновского перевода воспроизводится в 3-й колонне по рукописи Толковых Пророчеств XV в. библиотеки Чудова монастыря в Москве. Под строкою в вариантах к основным спискам приводятся полностью чтения двух главных переработок, из исправлений второстепенных только главнейшее, истории же грамматических и других мелких языковых изменений автор в виду не имел. В обозрении известных автору греческих списков книги пророка Даниила показано 133 рукописи (у Свита значится 75, у Тишендорфа 40, у Парсонза 36 списков). Из них доступны были г. Евсееву 41 список: 32 списка по греческому аппарату Парсонза, 7 по непосредственному изученью и 2 по изданиям. Из двух столбцов греческого параллельного текста к славянскому переводу первый столбец содержит лукиановский извод, а второй — исихиевский. Непосредственный прием издания таков. В критическом издании Парсонза Евсеев отметил 7 наиболее типичных списков лукиановских и 4 исихиевских и к ним присоединил еще по одному списку Московской Синод. библиотеки, — и того получилось лукиановских списков 8, а исихиевских 5. И вот — говорит г. Евсеев — "почиталось лукиановским и вносилось в текст чтение всех 8 списков, или, при отклонении в иных случаях некоторых списков, чтение большинства списков, т. е. 7, 6, 5 — против остальных отклоняющихся. При этом отклонение от типа лукиановского чтения в списке московском отмечалось с буквальною точностью и вносилось под строку в варианты, так что всегда есть возможность восстановить чтение этого списка полностью. Отклонения меньшинства других лукиановских списков не отмечались в вариантах по техническим соображениям. По той же причине не приводились варианты и из профитологиев. Так же, как лукиановский извод, на основании всех 5 свидетелей — списков или только большинства их (4, 3) воспроизведен был и издан во втором столбце извод исихиевский с буквальною отметкою вариантов московской рукописи" (стр. LXXVI). Мы охотно отмечаем заслугу г. Евсеева по отношенью к двум Московским греческим спискам книги пророка Даниила, неизвестным доселе науке и воспроизведенным у него в лукиановских и исихиевских изводах, под строкою. Мы даже подумали, вот было бы хорошо, если бы г. Евсеев издал эти два греческих списка с отметкою внизу разночтений из других списков соответствующего типа. Ведь
541
один из списков Московской Синод. библиотеки X в., а другой — XII в. По ним можно бы судить, на сколько славянские редакции на самом деле соответствуют греческим спискам лукиановским и исихиевским. Не беда, что московские рукописи, может быть, не всегда точно воспроизводят свой тип. Чистых копий типа и вообще нет. Искомые чтения могли бы быть найдены в помещенных под строкой вариантах из других рукописей.
В заключение скажем, что труд г. Евсеева имеет свою научную ценность. Известные по прежним его работам качества — самостоятельность и полнота исследования в отношении к рукописным источникам, метода — проявились и в настоящем его труде. В первом своем сочинении г. Евсеев восстановил лукиановские и исихиевские чтения книги пророка Исаии, а в настоящем исследовании он напечатал полностью восстановленный лукиановский и исихиевский изводы книги пророка Даниила. Стремление автора точнее и детальнее определить характер древнеславянского — паримийного и полного — перевода означенной пророческой книги само по себе заслуживает признания. С внешней стороны издание обеих рассмотренных книг безукоризненно.
542
1Сборник Императорской Ак. Наук по Отд. рус. яз. и слов. 1884, т. 33-й, стр. 72.
2Для образца предлагаем несколько примеров.
| Лукиановское чтение | Григоровичев Паримийник |
| Ис 1:18 και δεΰτε και διελεχθωμεν | ghbl'nt lf cz cnz;bv] |
| Ис 1:21 Σιων πόλις πιστή | uhfl] cq7y d'hyjb |
| Ис 6:8 ειμι εγω | fp] tcvm |
| Ис 11:6 και λέων και ταΰρος | b ntktw] b k]d] |
| Лукиановие чтения | Лаврский №4 Паримийник |
| Ис 11:11 και εξ Αραβίας και απο των νήσων της θαλάσσης | î fhfdb4 (дальнейшие греческие слова не переведены). |
| Ис 13:9 την οικουμένην ολην | dctkmye. gecne |
| Ис 14:24 Κύριος Σαβαωθ λέγων | nfrj ukÚnm uCm cfdf7a] |
| Ис 53:7 εναντι τοι κείροντος αυτόν | ghzvj cnhbueotve (αυτόν не преведено). |
| Исихиевские чтения. | Толковые Пророчества № 19. |
| Ис 1:6 ουκ εστιν εν αυτω ολοκληρια | y'cnm d] ytV w'km,] (так и № 20, который вообще весьма сходен с № 19). |
| Ис 9:1 η γη Νεφθαλειμ οδον θαλάσσης | ptvkz ytanfkbvkz (дальнейшие греческие слова не переведены). |
| Ис 21:9 πέπτωκε (2-е πέπτωκε опушено). | gfltcz gfltcz dfd`kjym |
| Ис 46:10 πριν αυτα γενέσθαι | gh';tL lf;t ( αυτα не переведено) yt ,/lönm |
| Ис 60:2 ιδου σκότος και γνόφος καλύψει γην επ"' εθνη | b nvf gjrhstnm ptvk. b ghbvhfr yf cnhfys |
| Ис 63:17 ημων τας καρδίας | chfL yfiz |
| Лукиановские чтения. | Толковые Пророчества № 19. |
| Ис 5:14 οι λοιμοι αυτης και ο αγαλλιώμενος εν αυτη | hfcsgfntkt tuj b dtctkzbcz d] ytvm |
| Ис 5:25 η χειρ αυτοΰ υψηλη | h/rf tuj dscjrf |
| Ис 6:13 σπέρμα αγιον το στήλωμα αυτης | gktvz cnÚj jecnj6qt tuj |
| Ис 9:1 τα μέρη της Γαλιλαίας των εθνων | xfcnm ufk7ktf cnhfymcrfz |
| Ис 13:9 την οικουμένην ολην | dctktyyö/ dc. |
| Ис 14:4 και ερεις εν τη ημέρα εκείνη | b htxtib d] n] lyÚm |
| Ис 26:1 επι της γης Ιούδα (Исих. επιτης γης Ιουδαίας). | yf ptvkb q.lby' |
| Ис 28:7 απο της μέθης του σίκερα | î gbfycndf jkjdbyyfuj |
| Ис 44:26 ρήματα (Исих. ρημα) παιδος αυτοΰ | ukÚs hf,f cdjtuj |
| Ис 53:7 εναντι τοΰ κείροντος αυτον. ουκ ανοίγει το στόμα αυτοΰ | gh'l] cnbuöofuj b yt îdth]pftnm jecn] cdjb{ |
| Ис 60:5 τότε ρψη και χαρήση | n7ulf jephbib b d]hLfetibcz |
| Ис 63:18 οι υπεναντίοι ημων κατεπάτησαν το αγίασμά σου | c/gjcnfb yfib gjghfif cnÚsy. ndj/ |