Я опять к г. Якимову* с моим словом, все о том же и все в том же смысле, не спор затевая, а ища разъяснения истины о предмете, нас занимающем.
В ответе своем на прежнее мое слово он высказал положения, которые, как мне думается, могут повести всех к соглашению. Он говорит: я не утверждал и не утверждаю, что еврейский текст имеет безусловное во всех отношениях преимущество пред текстом LXX и пред переводами Ветхого Завета, А я не утверждал и не утверждаю, что еврейский текст следует совсем бросить. Это два крайних пункта. Средина между ними хоть и очень большая, но, можно надеяться, не есть пропасть не проходимая. Чрез нее можно перекинуть мост, по которому небоязненно согласятся переходить с одной стороны на другую.
Из этих двух положений выходит, что употребление еврейского текста имеет свое законное место в деле понимания откровенного слова Божия. Остается определить какое.
Я определяю это так**: и в церковном и, в домашнем употреблении в среде православных должна обращаться Библия LXX; но пастыри церкви (или другие, под их руководством и надзором) при толковании писания могут иногда обращаться и к еврейской Библии, для соображений. И держу убеждение, что такое определение дает всегдашняя практика православной церкви. .
В том пункте, что в суждении о нашем предмете надлежит, опираться на практику св. церкви, мы с г. Якимовым согласны. Он и прежде указывал и теперь с прибавкой указывает несколько случаев, из которых видно, что к еврейской Библии иногда относились и православные христианские писатели. Надо теперь определить, как далеко это заходило, и в каком смысле допускалось.
На разъяснение этого я и предлагал г. Якимову обратить все свое внимание, что и было главною целью моих прежних строк. Он не удосужился это сделать или не так понял мое предложение, и опять ограничился одним простым указанием на факты. Делаю опыт такого разъяснения со своей стороны.
Вот указываемые им факты: сирский перевод, перевод блаж. Иеронима, издание Библии Исихием, священномучеником Лукианом и Памфилой с Евсевием, употребление еврейской Библии некоторыми отцами и писателями церкви и обращение к ней наших исправителей и издателей славянской Библии. О некоторых из этих пунктов была уже меня речь в другом месте***. Перескажу и еще мои них мысли, с тем особенна намерением, чтобы вывести на них определение меры законного для нас употребления еврейского текста.
Сирский перевод. Припомним наперед, что в руках св. апостолов была Библия LXX, и что ее передали они для употребления в церкви ближайшим своим преемникам. Чрез это они втелесили ее во св. церковь и она начала господствовать в ней и на востоке и на западе, где христиане поспешили сделать себе перевод ее, известный под именем Итала. В Сирии, коей митрополиею была Антиохия, со времен апостолов употребляема была Библия LXX, греческая. Простые христиане, собственно сириане, не знавшие греческого языка, вероятно, были удовлетворяемы устным изложением содержания ветхозаветных писаний. Когда христианство водворилось и в Сирии, тамошние христиане, не понимавшие греческого языка, перевели Библию на сирский язык и перевели с еврейского, так как по сродству языков это было для них легче. Экономос говорит, что современно с тем или вскоре затем перевели Библию на сирский язык и западные сириане для тех, которые не знали греческого языка, но переведи не с еврейского, а с греческого, — по LXX. В употребление пошла та и другая Библия, но последняя начала скоро вытеснять первую. И видим, что св. Ефрем Сирин употребляет Библию более по LXX; у блаж. Феодорита эта Библия господствует и та, — по еврейскому, — встречается где-где, в очень незначительной степени; у св. Исаака Сирина кажется и следов ее нет. Так сирская Библия по LXX совсем, наконец, вытеснила такую же Библию с еврейского. Теперь у сириан в употреблении одна Библия по LXX.
Итак, видим, что в одном уголке обширнейшей области церковной, обнимавшей восток и запад, случайно вошла было в употребление Библия с еврейского, но скоро силою всеобщей в церкви практики была вытеснена. Что отсюда? Вот что: Делан опыт ввести Библию с еврейского в церковь, или заменить ею Библию LXX, и не удался: нечего и повторять такие опыты. Дух церкви не принимает такой Библии. Припомним при этом, что все другие переводы Библии у христианских народов были сделаны с LXX. Таковы: армянский, грузинский, абиссинский, коптский, готский. Не очевидно ли, что во всем христианском мире господствовала Библия LXX?
Таким образом, значение этого первого факта, перевода
1
сирского, для нашего предмета совсем испаряется. Приложим к сему, что этот перевод сложился ту пору, когда практика церкви еще только устанавливалась, когда еврейский текст не был так далеко от своего прототипа, как нынешний, начавшееся же уклонение его от него еще не было сознано. Если тогда Библия по сему тексту не удержалась, не могла заменить Библии LХХ, тем паче не может следовать ей такая честь ныне.
Перевод блаж. Иеронима. Всюду в св. церкви господствует Библия LXX: но вот является блаж. Иероним и своим переводом нарушает общее всех согласие в сем отношении. Не нарушает, а выражает: ибо не был благосклонно принят на западе, а на восток оставался совсем неведомым.
Что заставило блаж. Иеронима взяться за новый перевод? Не неудовлетворительность перевода LXX, а недостатки латинского его перевода Итала. Сначала он и предполагал исправить только сей последний; но потом изменил это намерение и взялся за новый перевод с еврейского. Его сбили с пути его учители евреи, передавшие ему свое нерасположение к переводу LXX. И видим, что когда подлежал он злому влиянию сих последних, то отзывался неодобрительно о Библии LXX, а когда высвобождался из-под него, то говорил о ней одобрительно. Такое начало труда блаж. Иеронима, а паче то, как он был принят на западе, показывает, что в ту пору Библия LXX пользовалась неприкосновенным священным авторитетом. Труд этот не встретил благосклонного приема. Блаж. Августин укорял блаж. Иеронима за это и просил возвратиться к прежнему намерению, т. е. исправлению лишь латинского перевода Итал. Неодобрительно отзывался о нем и Руфин. Эти отзывы ложно принять за выражение общего тогдашнего настроения христиан. Потому что перевод блаж. Иеронима, вначале не имел никакого хода. Он стал входить в употребление после, мало помалу, и в церковное употребление втеснился уже гораздо после, после того, как распространилось значительно употребление его домашнее. Это, как говорит Экономос, стало заметно после уже Григория великого, в седьмом веке. Но и тогда вошел он в употребление не весь. Псалтырь и доселе остается у западных в древнем переводе по LXX.
Что выходит из этого случая? То, что и на западе до седьмого века преимуществовала Библия LXX. Появление Библии не по LXX к пятому веку приинято неблагосклонно теми, среди которых она появилась. Блаж. Иероним со своим трудом стоит изолировано, особняком. Общий дух церкви не признал предложенной им Библии, иной от LXX.
Скажут: однако же, со временем все же она принята в тамошнюю церковь. Не приинята, а втеснилась. Втеснилась, это будет настоящее выражение. И все отступления запада от православия втеснялись, не знать как; распространялись потихоньку и потом уже признаны были гласно за истину. Так и здесь. К тому же, припомним совпадение других вещей со втеснением этой новой Библии в западную церковь. В то время начала уже на западе помрачаться православная истина, как это видно из filioque и из распространения неверного понимания учения блаж. Августина об отношении благодати и свободы. Начала так же мутиться голова и верховных пастырей тамошних — пап чувствами превосходства и исканиями преобладания. Можно заключить таким образом, что потеря здравых начал относительно управления Церковью и ослабление сознания и чувства православной истину не дали на западе заметить незаконности вторжения Библии иной от LXX, и она вторглась. Дело это, выходит, стоит на склоне, по которому западная церковь начала двигаться к уклонению от церкви православной. И видим, что скоро вместе с этою Библиею и другими новшествами западную церковь как водною отбило от церкви вселенской.
После сего нельзя не сознать, что и пример Библии блаж. Иеронима не доказывает сообразности еврейской Библии с духом и практикою церкви, а то, как она вошла и чем сопровождалась, не поощряет к подражанию, а скорее отклоняет от сего.
После блаж. Иеронима, не видим далее никакого покушения к новым переводам Библии с еврейского. Так до наших дней. Припомнив, что Библии у всех других христианских народов были переведены с LXX и доселе находятся в исключительном употреблении, заключаем: всеобщая практика св. церкви подтверждает решительно, что в св. церкви господствовала всегда Библия по LXX и появление переводов сирского и блаж. Иеронима нисколько не ослабляют сего положения.
Издание Библии греческой. Указывают на Исихия, Евсевия с Памфилом и св. Лукиана, в защиту особой некоей важности еврейской Библии. Но труды этих деятелей церкви были обращены не на новый перевод Библии с еврейского на греческий, а на исправление существовавшей Библии греческой до LXX. Разнообразились чтения сей Библии; надо было установить и избрать одно для всех. На это и было обращено все их внимание. Исправляли и издали Библию Памфил с Евсевием; исправлял и издал Библию священномученик Лукиан; исправлял и издал Библию Исихий. Но что выходило из этой их трудовой лаборатории? Все Библия LXX, та самая, которая и теперь в употреблении и которой древнейшие списки хранятся в знатнейших Библиотеках в Риме, в Англии, в России. Еврейская же Библия при чем тут? И как эти случаи можно ставить в ряд показателей будто бы преобладающего значения этой Библии в церкви?
Ничего не видно; можно только предполагать, что, судя по трудам Оригена, еврейская Библия как-нибудь участвовала в установлении греческого текста LXX при этих изданиях. Но как, история определенно не говорит. Не лучше ли потому воздержаться от всякого из этих случаев наведения о ценении древней еврейской Библии? Думаю, однако же, что можно вот что постановить: упомянутые издатели, при издании Библии по LXX, главным образом установляли чтение чрез сличение рукописей перевода LXX, но при этом соображались и с еврейским тогдашним текстом, и в тех случаях, когда рукописи нерешительно указывали — на какое чтение склониться, обращались к нему и по указанию его решали дело. Не сам по себе, по своему будто авторитету, полагал решение этот текст, а присоединялся к какой либо стороне рукописей и помогал решить. То есть, текст этот брат для соображений и прилагался к делу косвенно, стороною; деятелем же и здесь был текст LXX в разных списках.
Итак, эти случаи или ничего не дают к решению нашего
2
вопроса, или если дают нечто, то очень незначительное, не впускающее еврейского текста внутрь состава Библии церковной.
Так установился текст LXX, и затем церковным употреблением освящен. И господствовал по всей широте Св. церкви и на всем протяжении ея существования. Появившееся было в одном уголке церковной области, похожем на какой-нибудь приход ила благочиние обширной русской церкви, употребление Библии в переводе с еврейского, скоро вытеснено; Библия же блаж. Иеронима сначала не принятая, а потом, быв принятою, вместе с принявшею ее церковь отошла на страну далече. Слепой только после сего не увидит, что св. церковь не хотела знать иной Библии, кроме LXX. Когда св. просветители славян приступили к переводу ветхозаветных писаний на славянский язык, им на мысль не приходило в каком либо случае обратится к еврейскому тексту. Он совсем выпал из памяти сынов церкви. Так и до наших дней.
Полно, правда ли это, скажет иной. Вот наши исправители и издатели славянской Библии при императрице Елисавете обращались к еврейскому тексту. Обращались; но что и у них вышло? Библия LXX. Они в этом случае подражали древнейшим издателям, и пользовались еврейским текстом только для определения некоторых речений и чтений. Госпожою и над ними как над теми, была греческая Библия LXX; Библия же еврейская только прислуживала, и то — иногда. О господстве Библии LXX в сем случае свидетельствует весь ход этого дела. Государыня императрица указывает исправить и издать славянскую Библию согласно с греческою LXX; Святейший Синод, назначив комиссию для сего дела, дает ему инструкцию все исправить по греческой LXX; комиссия, кончив дело, представляет Святейшему Синоду Библию, с удостоверением, что она переведена в полное соглашение с греческой LXX. О еврейской и поминание нет. Отчего это? Верно оттого, что не чем было ее помянуть, что она в сем деле имела столь незначительное участие, что и поминать об этом не следовало. К тому же эта исправленная Библия тогда же введена и в общее употребление, как церковное, так и домашнее, и властвует у нас доселе законно. Новое доказательство, что это исправление и издание славянской Библии было в совершенно полном согласии с практикой всей православной церкви и древнерусской.
Так и этот случай не в пользу еврейского текста.
Остается еще определить меру пользования еврейскою Библиею церковными писателями при толковании божественного писания. Толковники писания точно обращались к еврейскому тексту; но, сколько было таких?! Пять-десять. И это на 19-ть почти веков, если брать во внимание все время стояния церкви. И эти пять-десять не еврейскую Библию держали в руках; в руках у них была Библия LXX, и ее они толковали, к еврейской они обращались только иногда, в крайне редких случаях. У св. Златоуста, например, в его 13-ти томах можно встретить таких случае не более трех или пяти десятков; у Василия великого таких случаев пять-десять; у других и совсем почти нет. Св. Ефрем Сирин и Феодорит стоят на пути исчезновения сирского перевода с еврейского, и их привлекать под этот пункты не следует.
Так незначительна была доля участия еврейского текста при толковании писаний. Если обозреть все время стояния церкви и при том взять во внимание незначительность числа писателей, пользовавшихся еврейским текстом, и редкость обращения к нему сих самых писателей, то, мне думается, скорее можно вывести такое заключение: стоит ли поминать обо всем этом? чем незаконно увеличения значение сих случаев позволят себе всестороннее употребление еврейской Библии, как стали делать ныне у нас все без разбора.
Но если остановимся вниманием на том особенно обстоятельстве, что писатели, обращавшиеся к еврейскому тексту, кончаются четвертым веком и после их почти не видно, то отсюда получим вывод еще более неблагоприятный для еврейской Библии. Отсюда выходит или то, что писатели церкви пробовали обращаться к еврейскому тексту и заметив, что из этого не получалось ничего особенно полезного в деде понимания слова Божия, бросили этот прием, чтоб не раздвоять более внимания православных христиан, — или то, что пользовались иногда еврейскою Библиею, пока не сознали ее отступлений от первоначальной; ее вида, коль же скоро заметили в ней то повреждения, то пропуски, стали осторожны в этом отношении, и, наконец, и совсем отшатнулись от нее. И вот в продолжение почти 15-ти после того веков Библия еврейская оказывается совсем будто бы неведома сынам церкви. Достаточно, полагаю, в этом основании утверждать, что св. церковь не знала и знать не хотела еврейской Библии.
Сведем из всего общий итог. В первые два с половиною века и помина нет о еврейском тексте (исключая из внимания незначительный случай сирского перевода); во второй половине третьего века, по распространении оригеновских тетрапл, ексапл и октапл, стали иные посматривать на то, что предлагалось как еврейский текст (Ориген редко пользовался еврейским текстом, и то в ученых трактатах; в церковных беседах исключительно употреблял текст LXX); посматривали на это изредка иные и в четвертом веке; после же того и не отыщешь таких посматривателей. Отсюда что следует? Уж совсем не то, что церковь Божия сколько-нибудь ценила еврейскую Библию. Иным бросалась в глаза эта Библия, церковь же Божия никакого на нее внимания не обратила, конечно, потому, что она никакой не имела для ней цены. Как церковь, так и сыны ея. И Библия еврейская забыта.
Вот что дает практика св. церкви! Так какую же меру употребления еврейского текста указывает эта практика?! Такую незначительную, что и поминать об этом, кажется, не следует. Новых переводов Библии с еврейского она не оправдывает. При изданиях Библии LXX или при пересмотре переводов ее дозволяет сущую малость участия и еврейскому тексту; тоже и при толкованиях ветхозаветных писаний. Но в том и другом случае в такой малой доле, чтоб еврейский текст не бросался в глаза, чтоб его будто не было. Сличите теперь, приложу мимоходом, с этим то, что делает наша ученость. Возьмется иной трактовать о какой-либо книге ветхого Завета и ведет дело с одною еврейскою Библиею в руках; к Библии же LXX обращается когда-когда, и большею частью за тем, чтоб похулить ее. Законно это, и можно на это смотреть без смущения?
Такова общая мера. Если б потребовалось тогдашнее ее определение, то по руководству покойного высокопреосвященного
3
митрополита Филарета можно вот что положить:
Какие это крайности?
Несогласие текста LXX с еврейским нынешним совсем не крайность; ибо нынешний текст еврейский не тот, что был первоначально.
Неясность текста LXX сравнительно с еврейским не последняя крайность; ибо неясность могла быть и в первоначальном еврейском тексте, ясность же (сравнительная) нынешнего еврейского текста может быть есть погрешительная и предположительная.
Представляющаяся с первого раза какая-либо несообразность текста LXX или требование иного чтения со стороны течения мыслей, тоже не суть указатели последней крайности; ибо несообразность может быть только кажущеюся и требование течения мыслей может быть требованием толкующего (субъективное), а не самого писания толкуемого.
То правда, что на все эти случаи нельзя не обращать внимания; но не меньше правда и то, что надежным решителем возвещающих по ним вопросов и может быть почтен нынешний еврейский текст. Мешает согласиться на это отступление сего текста от того, каков он был первоначально. От этого последнего ни как нельзя отвлечь мысли, когда пред глазами гласные обличители. А при них без разбора бросаться на еврейский текст значит сознательно вступать на дорогу, могущую привести не к истине, — на такую дорогу, на которой есть опасность признание за истину то, что дают не первоначальные писатели, а последующие извратели писания — масореты. Приклоняться на сторону сих последних православным христианам не пристало.
У нас вошло в обычай, что мало-мало представится какое либо из недоумений, по перечисленным пред сим случаям, тотчас за еврейскую Библию. Между тем иные из таких недоумений могут быть отвращены выбором подходящих чтений текста LXX, иные смыслом разбираемых мест, какой дают ему писатели церковные при толковании, или помимо его (см. Σειραι των πατερων); Иные соображениями из снесения параллелей текста LXX и из побочных значений греческих речений.
Хорошо, скажет кто; а дальше что? А дальше может быть не останется никаких недоумений. А если и останутся, то, мне думается, лучше их терпеть, чем подвергать себя явной опасности принять ложь за истину. Скажут: но ведь возможна ошибка и у LXX? Возможна; но где она есть в действительности это указывать следовало бы еврейскому тексту, а он сам отступил от своего прототипа. Перевес тексту LXX дает в этом случае всегдашнее его употребление в церкви. Лучше нам быть с церковью при означенных недоумениях, чем идти в след масоретов, ради кажущегося устранения их.
Что же это? гонение на еврейский текст? Нет не гонение, а дело предосторожности, а паче следование тому, что всегда было в церкви. Указанные затруднения в тексте LXX существовали во все время стояния церкви, и, однако ж, мы не видим, чтобы пастыри ее и учители для устранения без разбора бросались на еврейский текст. Последний никогда не был выдвигаем вперед в качестве непогрешимого учителя и решителя всяких недоумений, хота иногда бывал принимаем в совещатели.
И так как же? Так и бросить еврейский текст? И бросить не жалко. Но если и употреблять-то в такой незначительной доле, чтоб его почти незаметно было, как учит практика св. церкви. Это я повторяю в применении к показанным затруднениям в тексте LXX. Конечно, сказать так не значит сказать что-либо определенное. Любители еврейского текста, получив такое позволение, захотят захватить всю эту область в свои руки и перепутают Св. Библию. А почитатели LXX готовы будут ничего не дать еврейскому тексту. Как решить дела, не знаю. Одно решительно утверждаю, что решение итого не должно предоставлять нашим евраистам. Ибо это значило бы отдать на развалоку произволу св. Библию и во многих случаях почти тоже, что дозволить заменять одну Библию другою. А это грех. Выйдет отсюда вавилонское смешение. Это подтверждает опытом протестантская литература. Там, что ни толковник, то сочинитель новой Библии по-своему смышлению, которую, однако же, защищает всеми орудиями своего лингвистического арсенала. Чтобы и нам не попасть в эту же категорию, лучше нам устраниться от таких приемов.
Вот, скажут, взялся определять меру употребления еврейского текста, а на самом важном пункте, требующем этого определения, стал. Это правда и неправда. Кто как взглянет. Мне думается, что я все сказал, что нужно по предложенному вопросу.
***
Вот с каких сторон подвергнуть рассмотрению занимающий нас предмет предлагал я г. Якимову. Он предоставил эту честь мне. Я это сделал, и прощу его покорно увидеть в прописанном мною ответ на все, что он писал в ответ мне. Приложу только еще слова два.
Первое. Нельзя говорить: церковь ничего не решила об исключительном употреблении текста LXX. Она не решила этого словесно, но решила делом. Когда ходит какое-либо мнение среди христиан или даже выражается некоторыми из ведающих доброе дело христианское, церковь же ни чем не выражает своего отношения к сему мнению, тогда законно говорят: я свободен в отношении к этому мнению, могу принимать и не принимать его, потому что не вижу, как относится к нему церковь. Так говорить и действовать совершенно справедливо, и так всегда действовалось в церкви. Но закон сей не приложим к нашему предмету. Ибо отношение к нему св. церкви определенно выразилось практикою ее. Церковь всегда держала в руках исключительно Библию LXX. Всегдашняя практика церкви есть тоже, что гласное слово самого Бога, неотложный для нас закон. Возьмем другой подобный пример. Где гласно определено существо благодатных таинств? Между тем материя их и форма запечатлены догматическим авторитетом. Откуда это взято? Из практики церковной. Таково и употребление Библии по LXX. К этому вам, еще, что можно приложить: когда в правилах апостольских и в соборных определениях указываются книги Бож. Писания с титлом богодухновенных, указывавшие это какую держали
4
в руках Библию, еврейскую, или LXX, греческую? Конечно последнюю. Неужели после сего сила тех определений апостольских и соборных нападает и на сию Библию? Отрицать этого нельзя. Нельзя, следовательно, решительно утверждать, что церковь не выразила своего отношения к Библии LXX.
К еврейской Библии точно она не выразила определенно своего отношения, потому что когда употребляли ее некоторые из чад ея, она не сказала об этом употреблении ни да, ни нет. Но отсюда нельзя выводить решительного разрешения на смелое употребление еврейской Библии. Место уже было занято Библиею LXX, и этим отрицалось позволение сажать на него другую Библию, еврейскую; к тому же молчала церковь пока не осознана была негодность еврейского текста; а когда осознана была — тогда и употребление текста прекратилось; нечего было и определение составлять особое. Этому определение в наше время следует состояться. И оно, думается мне (см. "Душеполезное Чтение", май), уже состоялось.
Второе. Г. Якимов мимоходом помянул об истории перевода LXX, очевидно не соглашаясь признать истины ее. На это скажу тоже мимоходом. Эта история, исторически подтверждаемая и преданием иудейской церкви хранимая, принята была христианскою церковью и православною церковью доселе содержится; содержится и западною, не смотря на содержание ей Библии в другом переводе. Отрицать ее начали протестанты, которым, по усвоение масоретской Библии, надобно было подкопать авторитет перевода LXX. И они собрали целый; ворох возражений; но это ворох пыли, — легкий ветерок здравой критики рассевает его. Опыт сему представил Экономос, целую книгу посвятивший разбору протестантских хитросплетений, Таково положение дела. При всей хитроумии протестанты не придумали оснований, которые могли 6ы решительно поколебать веру в истину помянутого сказания. Но прошу заслушать: авторитетность для нас текста LXX основывается не на том, как он состоялся, — хотя очень приятно видеть исходящий на него свыше луч света, — во на том, что он всегда был держим в руках св. церковью и ея всегдашним употреблением освящен. В этом основа его достоинства, к обязанности для нас — благоговейно его чтить и его особенно держаться.
5
*Г. Якимов находится в настоящее время за границей; редакция сообщит ему настоящий номер "Церковного Вестника".
**Прошу иметь во внимании, что речь идет прямо о еврейском тексте, помимо нового нашего перевода Библии, о коем — в другой раз. Теперь скажу только, что он, явясь благовременно, берет под свое покровительство Библию LXX, а еврейскую обличает в повреждении и неполноте.
***"Душеполезное Чтение", май.