В суждении о переводе священных книг Ветхого Завета с еврейского на русский язык, я держался и держусь той мысли, что еврейский текст поврежден и что посему подлиннейший текст ветхозаветных писаний остается в переводе LXX. За всем тем, еврейского
499
текста совсем оставлять не следует; к нему можно обращаться, при толковании Писания, как к пособию, для соображений только.
Мысль эта не нова; она выражена глубочайшим знатоком Свящ. Писания, покойным Филаретом, митрополитом московским, в статье его: «О догматическом достоинстве и охранительном употреблении греческого семидесяти толковников и славянского переводов Св. Писании»2. Как же смотрит он на нынешний еврейский текст? Как на поврежденный евреями, и притом намеренно, в видах облегчения споров с христианами. Вот его слова: «Еврейский текст, в начале времен христианства, был в руках врагов его, и потому мог подвергнуться даже намеренному повреждению, как о сем говорит св. Иустин Мученик в разговоре с Трифоном». Далее, указав, что в стихе: ископаша руце мои и нозе мои (Пс. 21 ст. 17), в нынешнем еврейском тексте, вместо ископаша, читается: яко лев, он говорит: «нынешнее еврейское чтение самою принужденностью состава слов и смысла обнаруживает повреждение текста, в котором не без причины можно подозревать неблагонамеренную руку еврея, искавшего средства уклонится от силы пророческого свидетельства о распятии Господнем». Несколько ниже сказав, что еврейский текст надо принимать в соображение при истолковании Свящ. Писания, митрополит Филарет прилагает: «сего существенного пособия не может сделать вовсе неупотребительным подозрение, которому подали повод евреи, в повреждении еврейского текста. Подозрение сие падает па те места, в повреждении которых еврея находили свою выгоду для споров с христианами».
Как же чтимый владыка смотрит на перевод LXX? Как на зеркало еврейского текста, каким он был за 200 слишком лет до Рождества Христова. «Текст LXX толковников, говорит он, есть древнейший перевод еврейских священных книг, сделанный просвещенными мужами еврейского народа, когда он еще не переставал быть народом Божиим, когда язык еврейский был еще живым языком, и когда иудеи не имели еще побудительных причин превращать истинный смысл священных книг неправильным переводом. Следовательно, в нем можно видеть зеркало текста еврейского, каков он был за 200 и более лет до Рождества Христова».
Прибавим к сему: если нынешний еврейский текст далеко отстоит от текста LXX, то, на основании выраженной пред сим мысли, наверное, можно заключить, что он уже не тот, который был за 200 и более лет до Рождества Христова, и которого зеркалом служит текст LXX. Если, затем, тот еврейский текст, который был за 200 лет до Рождества Христова, есть истеннейший, то, за отступлением от него нынешнего еврейского
500
текста, где искать истиннейшего текста Свящ. Писания Ветхого Завета, как не в переводе LXX, который признан зеркалом текста древнейшего?
Как же, после сего, по суду митрополита Филарета, должно относиться к еврейскому тексту? Не бросать его, а обращаться иногда к нему для соображений при толковании Писания. «Справедливость, польза и необходимость, говорит он, требуют, чтобы и еврейский текст был принимаем в соображение при истолковании Св. Писания. Подозрение в повреждении еврейского текста довольно сильно, чтобы опровергнут исключительную привязанность к сему тексту, и чтобы показать догматическую важность текста LXX; но оно не дает основания тому, чтобы совсем отвергнут употребление текста еврейского. Те места, которые повреждать евреи не имели нужды, должны быть употребляемы в соображение при истолковании св. Писания».
Таким образом, еврейский текст состоит в подчиненном отношении к тексту LXX. Последним господствует, а тот прислуживает; заправлять делом понимания Свящ. Писания должен текст LXX.
Какими же правилами ограждает чтимый архипастырь употребление еврейского текста? Вот какими: «Дабы, при употреблении еврейского текста в пособие к изъяснению св. Писания, не дать места произволу, поставит в сем деле преграду против уклонения от точности православных догматов и охранит священную важность текста LXX в древней его чистоте, для сего в учении о Св. Писании должны быть предлагаемы охранительные правила. Таковы: 1) Если какое место Ветхого Завета богодухновенными писателями Нового Завета приведено по тексту греческому, — в сем случае, очевидно, надлежит держаться текста греческого предпочтительно пред еврейским. 2) Текста LXX твердо надлежит держаться дотоле, доколе не представится важной причины перейти под руководство текста еврейского 3) Если текст еврейский представляет признаки повреждения, очевидно, надлежит держаться текста LXX. Особенным признаком истинного чтения в тексте LXX может служить соображение, открывающее, что несогласное с греческим еврейское чтение дает южный смысл. 4) Если какого места Ветхого Завета, читаемого по LXX, смысл определен согласным толкованием св. отцов, как пророчественный о Христе, а нынешний еврейский текст сего места представляет инаковое чтение, пророчественному значению неблагоприятствующее; то в сем случае согласное свидетельство древних отцов дает основание не доверят подлинности нынешнего еврейского текста. 5)Если какое-либо место Ветхого Завета богодухновенными писателями Нового Завета приводится по еврейскому тексту, — очевидно, надлежит следовать сим непогрешимым свидетелям (таких мест 3-4). 6) Если кто из св. отцов толковал какое-либо место Ветхого Завета по еврейскому тексту: справедливо
501
и безопасно последовать сему руководству».
Таковы правила, ограничивающие употребление еврейского текста. Очевидно, как тесен круг этого употребления. Только два последних пункта смело разрешают его, именно: когда св. апостолы приводят места по еврейскому тексту, и когда св. отцы толкуют какое либо место, применяя к еврейскому тексту. Митрополит указывает еще обращаться к еврейскому тексту, когда греческий текст затруднителен для понимания; но потом наводит робость пользоваться этим пособием, выставляя предостерегательную мысль, что ясное может быт ложно, а неясное истинно.
Весьма замечательно, какого плода ожидает ученейший архипастырь от соблюдения сих правил. «Они, говорит он, поставляют охранительную преграду против всякой произвольности толкований и против заразы, так называемой, неологии и рационализма. Они охраняют от односторонности новейших иностранных христианских вероисповеданий, которые, держась исключительно еврейского текста и не признавая руководства в писаниях св. отцов, предают ветхозаветный текст Библии необузданному своеволию критики; от чего поврежденные места еврейского текста легко принимаются за подлинные, иные перетолковываются, особенно пророческий смысл затмевается, унижается достоинство ветхозаветных книг, и неологии и рационализму пролагается широкий путь».
После сего, он предостерегает от того, чтобы, встречая неясность в славянской Библии, не бросаться без разбора на ясный перевод, потому что он может быть догадочный и погрешительный. «Неясность, говорит он, славянского перевода Библии в некоторых местах Ветхого Завета, есть простая, естественная причина, которая желающих разуметь св. Писание побуждает обращаться, по мере возможности, к текстам оригинальным, или переводам на разных языках. Но, при недостатке строгой осмотрительности, удовлетворенные ясностью легко получают предубеждение в пользу текста ясного против неясного, хотя может случиться, что неясный текст верный, а ясный есть только догадочный, или и совсем погрешительный. Такое предубеждение может быт вредно для православных догматов, если оно привязывается к переводу Библии, сделанному вне православного исповедания, под влиянием неправославных мнений, или, гоняясь за ясностью без руководства, бродит между равными переводами и критическими исследованиями, часто весьма опасными при настоящем состоянии иностранной библейской критики. Одно из предохранительных от сего средств для православной России есть познание достоинства славянского перевода Библии и употребление оного со справедливым уважением».
Утвердив, затем, достоинство славянского перевода Библии, между прочим, и тем, что он в Ветхом Завете следует
502
тексту LXX толковников, и чрез то сказанное о достоинстве сего последнего усвояет и себе, митрополит излагает правила о сохранении славянской Библии в постоянном уважении. Вот эти правила: 1) При преподавании учения в духовных училищах, свидетельства Св. Писания должны быть приводимы с точностью по существующему переводу. 2) Если текст славянский требует объяснения, то оно должно следовать за текстом, буквально приводимым. 3) В церковных поучениях, тексты св. Писания также должны быть приводимы по существующему славянскому переводу. Такое приведение может сопровождаться изложением текста на русском наречии, если то нужно по свойству текста, или по степени образовании слушателей. 4) Преимущественно по существующему славянскому переводу должны быть приводимы тексты св. Писания и в других сочинениях, поскольку темнота славянских выражений не потребует заменить оные более ясными, согласными с греческим или еврейским текстом, и с толкованиями св. отцов».
503
Какая Библия была в руках св. апостолов? Для ответа на этот вопрос обращаюсь к сочинению ученейшего богослова - Экономоса3,
Когда Экономос вел спор с западными богословами греческого королевства, защищая достоинство перевода LXX толковников, ему возражали: что ты споришь? Смотри,
527
и св. апостолы употребляли еврейскую Библию. Чтобы зажать рот этим крикунам, он сделал выписку всех мест Ветхого Завета, приведенных в Новом, и против каждого места поставил соответствующую выписку из Ветхого Завета по переводу LXX и по еврейскому тексту. Всех мест, приведенных в Новом Завете из Ветхого, нашел он 238, заметив при сем, что иные находят их еще менее.
Стоит только просмотреть эти выписки, чтоб удостоверится, что все места из Ветхого Завета в Новом приводятся по переводу LXX, исключая трех-четырех. Часть этих мест приводится апостолами не слово в слово, а только по мысли. Но и тут есть слова и обороты речи, которые показывают, что в памяти апостолов тексты те вращались по переводу LXX.
Другая часть этих мест согласна с пророческими писаниями не по мысли только, но и по выражению. Большею частью здесь все три выписки согласны между собою. Если б это согласие было везде слово в слово, тогда нельзя было бы догадаться, по какому тексту приводятся приводимые места. Но так как в наибольшей части их, в слововыражениях текста LXX, есть оттенки, определенно отличающие этот текст от еврейского, и оттенки эти удержаны св. апостолами, то нет сомнения, что и все места эти были взяты апостолами из Библии по переводу LXX.
Есть и еще часть мест, приводимых апостолами, которые согласны только с переводом LXX, а не с еврейским текстом. Такие места, очевидно, и взяты из Библии по сему переводу.
Остается малейшая часть мест, согласных с еврейским текстом, а не с LXX. Таких мест три или четыре. Экономос говорит, что самые злые противники текста LXX набрали таких мест только 22. Разбирая их, он справедливо вычитает из этого числа 11, ибо натяжка очевидна. Из остальных 11-ти он оспаривает 7 или 8. И с ним можно согласиться, что нельзя с решительностью утверждать, что они заимствованы из еврейской Библии. Остаются, таким образом, для еврейской Библии 3-4 места.
После этого, нечего затруднятся ответом на вопрос: какая Библия была в руках св. апостолов? Очевидно, Библия в переводе LXX: но иногда они заглядывали и в еврейскую Библию. Это, впрочем, так редко, что и упоминать о том не следует: 3-4 на 238 случаев.
Но это еще не все, говорит Экономос. Обратите внимание на новозаветную фразеологию, и посмотрите, с какою Библиею она состоит в согласии. Она, говорит он, есть совершенное подражание фразеологии, употребляемой в переводе LXX. В доказательство сего Экономос указывает: 1) на имена ангелов, св. мужей и других лиц истории ветхозаветной, также на названия городов,
528
рек и проч. Все они приводятся по переводу LXX, а их насчитывается до 400. В нынешнем же еврейском тексте они так переиначены, что часто не угадаешь о ком речь: у них нет Моисея, а есть Муса, нет Иерусалима, а есть Иерушалаим; нет Иисуса, а есть Егошуа, и тому подобное. 2) На слова, выражающие предметы богослужения, гражданские и семейные порядки: скиния, архиерей, иерей, пасха, и т. п. 3) И особенно на обороты речи и целые фразы. Он выписывает их на 50-ти страницах. Заметив затем, что это приводится только для образчика, он заключает: не очевидно ли, что все благолепная порфира, облекающая корпус новозаветных истин, соткана из словес пророческих, взятых по переводу LXX?
Принимая во внимание все сказанное, не можем не удостовериться, что в руках св. апостолов была исключительно Библия в переводе LXX, и что посему, если что значится у них по еврейской Библии, то это незначительная случайность. Далее Экономос решает вопрос: какую Библию передали св. апостолы ближайшим своим преемникам, и чрез них св. Церкви, и какую св. Церковь употребляла всегда, от начала до наших дней, и употребляет ныне?
Какую Библию св. апостолы употребляли сами, ту передали и ближайшим преемникам своим. Св. Варнава, действовавший еще при жизни св. апостолов, в послании своем к евреям, приводит из Ветхого Завета до 70-80 местах, и все по переводу LXX. Св. Игнатий Богоносец в посланиях своих, также, если приводит места из Ветхого Завета, приводит их по переводу LXX. Тоже делают св. Климент Римский и св. Поликарп.
Что преемники апостолов приняли от них, то предали и своим ученикам и преемникам. Св. Иустин Философ, еще при жизни св. Поликарпа, ведет разговор с евреем, а места все заимствует из Библии по переводу LXX. Тоже делают св. Ириней, ученик св. Поликарпа, Климент Александрийский. Тертуллиан (по Итала, которая есть перевод LXX).
Так вложена и втелесена в св. Церковь Библия по переводу LXX; и затем постоянно уже царствовала в ней, и царствует, и изъята из ней быть не может, сросшись так с ее существованием. Все отцы и учители Церкви ее употребляли, и во всех рассуждениях на соборах, когда нужно было приводить места из Ветхого Завета, приводили их по Библии LXX, — и это восемнадцать веков с тремя четвертями. Если православное верование и богословствование имеет своим коренным началом держаться лишь того, чего всегда держалась св. православная Церковь, то из того, какую Библию всегда употребляла св. Церковь, само собою вытекает для нас обязательство держать в руках Библию только по переводу LXX.
529
Да как же это? возразят нам. Ведь и св. отцы употребляли еврейский текст?
Употребляли, но похоже на то, как употребляли его и св. апостолы. Возьмите всю совокупность писателей
555
из сынов православной Церкви, просмотрите, сколько из них и в какой мере обращались к еврейской Библии, и увидите, как ничтожно предлагаемое возражение. Положим, что всех писателей св. отцов, учителей и простых лиц, будет до 500, — сколько же из них обращались к еврейской Библии? Пять, десять. И что же эти пять, десять постоянно держали в руках еврейскую Библию? Нет, они иногда только обращались к ней, да и то крайне редко. Посмотрите, сколько написал св. Златоуст: у него 13 томов немалых, и в числе писаний его наибольшая часть посвящена толкованию Свящ. Писания. А сколько раз он заглядывал в еврейскую Библию? Десятка два, а может быт наберется и до пяти. Много ли это значит во всей массе его писаний? Василий Великий к еврейскому тексту обращался еще меньше, может быт, раза три-четыре, а Григорий Богослов, кажется, ни разу. Больше всех обращался к этому тексту (или к сирскому переводу с этого текста) св. Ефрем Сирин; но и у него употребление его, сравнительно с употреблением текста LXX, очень незначительно. 0 других писателях и говорит нечего: для них еврейская Библия совсем будто не существовала. Можно ли, после сего, выставлять на вид употребление еврейского текста св. отцами и другими писателями Церкви, и придавать ему какое либо значение? Решительно нельзя. Напротив, осмотревши все, как в этом отношении дело шло в св. Церкви Божией, мы должны вывести такое заключение: в церковном употреблении и в руках христиан для домашнего употребления должна находиться Библия в переводе LXX. Предстоятели Церкви и иные богословы, по потребностям истолкования Писания, могут обращаться и к еврейскому тексту, как к пособию, не давая, однако же, ему преобладающего значения. Так всегда велось в Церкви; так и быт этому подобает и в настоящее время, и после.
Но как же, говорят, Церковь допускала новые переводы с еврейского, помимо перевода LXX? Праведнее это надо так выразит: делались другие переводы с еврейского, и Церковь ничего против этого не сказала. Таковы сирский перевод и перевод блаж. Иеронима.
Ничего не сказала, — но что же из этого? Из ничего и нельзя вывести что-либо. Не сказала потому, что имела основание ничего не сказать. Но ведь Церковь святая есть живое тело, непрерывно живущее; свидетельство истины всегда готово изыти из уст ее. Если обратится к ней за решением нашего вопроса теперь, то так как произошло изменение в положении вещей, именно в состоянии еврейского текста, то нельзя ожидать, чтоб она и теперь промолчала, как промолчала тогда. Тогда промолчала, а теперь что-нибудь скажет. И весьма вероятно, что голос ее не склонится к одобрению еврейского текста и переводов с
556
него, с назначением их для всеобщего употребления. Причина сему та, что нынешняя еврейская Библия не та уже, какая была в руках сирских переводчиков и блаж. Иеронима. Сличите, и увидите.
Блаж. Иероним делал перевод с еврейского, с помощью учителя своего, одного из ученых тогдашних евреев. Надо полагать, что этот перевод соответствует тогдашнему чтению еврейской Библии. Между тем, нынешняя еврейская Библия далеко несходна с Библиею в переводе блаж. Иеронима. Очевидно, что нынешний еврейский текст отступил от того, какой был в руках Иеронима и современных ему евреев. Он уже не тот; следовательно, законно ожидать, что и к переводу с него иначе отнесется Церковь, нежели как отнеслась к переводу блаж. Иеронима. Что и сирские переводчики имели в руках Библию отличную от нынешней еврейской, в этом тоже, кто может, удостоверится чрез сличение. Для не могущих же сделать этого пособит в этом следующее обстоятельство. Между творениями Оригена, по последнему изданию Миня, помещен сирский перевод пророка Иезекииля. Этот перевод сходен с переводом LXX, с весьма незначительными разностями, а с нынешним еврейским текстом весьма разнится. Если и все другие книги Ветхого Завета в этом переводе являют такое же сходство с переводом LXX и такую же разность с текстом еврейским, то нельзя не удостовериться, что еврейская Библия, бывшая в руках сирских переводчиков, ее та, что нынешняя Библия масоретская. Из этого мы выводим такое заключение: тогда св. Церковь ничего не сказала на те переводы, усмотрев, что перевод тот мало чем разнятся от LXX. Еврейский текст не успели еще евреи так испортить, чтобы следовало неодобрительно отнестись к переводам с него; потому Церковь снисходительно промолчала, ничего не сказав об этих переводах. Таким образом, труды тех переводчиков не пример нам, и тогдашнее снисходительное молчание Церкви не должно придавать нам небоязненной смелости браться за подобное же дело. Она может сказать только вот что: найди ту еврейскую Библию, с которой переводили сирийцы и блаж. Иероним, и тогда переводи. А где прикажете се найти?
Другое основание, почему нельзя ожидать, чтоб св. Церковь согласилась дать еврейскому тексту в переводе такой ход, при котором он мог бы вступит в соперничество с переводом LXX, есть то, что, по началу Православия толкование Свящ. Писания следует вести по руководству св. отцов и учителей Церкви; а они все толковали Библию в переводе LXX, а не по еврейскому тексту. Дав перевод с еврейского, давайте и новое толкование ему, ибо перевод хоть стал и пояснее, но все же он не чужд многих затруднений и пониманию, и без пояснения
557
не удовлетворит любознательности. Где же взять такое пояснение? Уж конечно не у св. отцов, а у тех, кои давно занимаются этим делом, — у протестантов. А, вступив на эту дорогу, мы сдвинемся со своего основания, и пойдем блуждать, подобно последним. Этого св. Церковь не может не видеть, а потому и не может допустить, чтобы еврейский текст в переводе имел не безопасный для верующих ход.
Да, неодобрение Церковью нынешнего еврейского текста в переводе можно считать уже заявленным. Когда Экономос кончал издание своих томов о достоинстве перевода LXX толковников (в начале 40-х годов), к нему писал одобрительную грамоту вселенский патриарх со своим синодом. Вслед затем, тоже сделал и ученейший Константий, тоже из патриархов константинопольских. Делали ли тоже и другие патриархи, — не видно; но нет сомнения, что и они того же мнения. Бот голос наиважнейшей части православного мира! Но в тоже время, и у нас неблаговолительно относились к переводам Библии с еврейского. Присоедините этот голос к голосу восточных, и получите общий неодобрительный приговор православной Церкви еврейскому тексту в переводе.
Таким образом, эти приведенные из древности примеры употребления еврейского текста и новых с пего переводов, никакого не представляют нам поощрения в оправдания. Если бы св. Церковь, видя, как иные обращаются к еврейскому тексту, а другие новые делают переводы Библии, бросила свою Библию в переводе LXX и взяла ту, — тогда дело другое. А кол скоро она, будто не замечая того, держала все туже Библию LXX, то, очевидно, что она никакого не придавала значения показанным действиям, а самым примером своим учила: держись, дескать, вот этой Библии.
Да только ли в древности, в среде христиан, было переводов Библии, что Сирский и блаж. Иеронима? Пересмотрите-ка все другие переводы и решите, какое господствующее между христианами было направление в этом отношении? Экономос замечает, что у сириан, кроме перевода с еврейского, был перевод с LXX. В западной части Сирии, митрополиею которой была Антиохия, со времен апостолов господствовал греческий текст перевода LXX. Когда христианство водворилось и в восточной Сирии, там решились перевести Библию на сирский язык; а так как им легче было переводят с еврейского, по сродству языков, то они и сделали его с еврейского. Однако же, западные сириане, несмотря на близость сирского перевода с переводом LXX, не довольствовались им и перевели для себя ветхозаветные писания с перевода LXX. И стало два сирских перевода; употребляли тот и другой безразлично. В творениях св. Ефрема Сирина преобладает употребление сирского перевода с LXX; а ныне, говорят,
558
этот последний стал господствующим.
Современно с этими сирскими переводами сделан латинский — древний Итала то же с LXX. Скоро после них явились переводы армянский, абиссинский, готский, и все с LXX. Гораздо после всех их приняли христианство славяне, и просветители их сделали для них перевод ветхозаветных писаний также с LXX.
Из всего этого нельзя не видеть, что древность не очень сильно тяготела к еврейской Библии. В Церкви Христовой всюду господствовала Библия по переводу LXX. Что касается до перевода блаж. Иеронима, то на востоке о нем не ведали, а на западе он встречен был неодобрительно. Против него писали блаж. Августин и Руфин. Но и после он не вдруг стал быть дружелюбно принимаем, а входил в употребление мало помалу. Преобладающим сделался он уже после Григория великого, — с VII века, — да и то не во всем составе. Псалтирь же остался в употреблении в древнем переводе.
559
А как же, скажут, Церковь взяла в переводе с еврейского у Феодотиона книгу пророка Даниила, а перевод этого пророка по LXX оставила? Да, это сделала она, и верно имела на то основание, без
579
всякого, впрочем, ущерба авторитету перевода LXX. Феодотион во многом сходен с LXX в своем переводе, как полагают, потому, что у него и список еврейского текста был наиболее близок к тому, который был в руках LXX. Эта близость и могла расположить Церковь к принятию его перевода. Экономос, однако же, разбирая этот случай, находит, что не вся книга пророка Даниила взята у Феодотиона, а только некоторые места ее. Мысль эта подтверждается тем, что Феодотион не мог распространиться в Церкви иначе, как посредством издания Оригеновых сочинений; а между тем у Ипполита, жившего в одно время с Оригеном, встречаются целые отделы из книги Даниила, сходные с нынешним греческим текстом LXX; следовательно, в этом тексте не все из Феодотиона, и потому сказать, что Феодотионов перевод книги пророка Даниила взят целиком в кодекс LXX, — несправедливо. Конечно, заимствование все-таки сделано, но как это совершилось, — указаний нет. Блаж. Иероним единственный о том свидетель; но у него стоит общая фраза: «Даниил в церквах читается по Феодотиону... так судили знаменитейшие мужи», а кто они такие, при каких обстоятельствах и в каком виде все это сделано, он не говорит ни слова, и никто, ни прежде, ни после его, о том не упоминает. Притом, это одиночное свидетельство его оставалось в забвении до протестантских споров о переводе LXX. Таким образом, факта нельзя не признать но, не имея данных, нет возможности дат ему желаемое истолкование. Церковь так судила сделать, — вот и все! Она дала нам эту книгу в этом виде, в кодексе LXX наряду с другими книгами сего перевода, а потому и примем ее, как авторитетный, подлиннейший перевод книги пророка Даниила, воздерживаясь от всяких из того выводов в пользу еврейского текста в наше время.
На это обстоятельство указывают обыкновенно с тем, чтоб оправдать свои сближения с нынешним еврейским текстом. А между тем это-то обстоятельство больше всего и должно отсечь у любителей истины всякую к тому охоту. Феодотион, говорят, переводил ведь с еврейского; блаж. Иероним свидетельствует, что перевод его есть самый близкий к тогдашнему еврейскому тексту: а сличите-ка его перевод с нынешним еврейским текстом, и увидите большую между ними разность. Явно, что нынешний еврейский текст в этом пророке далеко отошел от древнего, и по общему составу своему, и по частностям; а если он таков в книге пророка Даниила, то почему же думать, что не таков он и в прочих священных писаниях? А. если это так, то какое же можно иметь к нему доверие? Таким образом, то обстоятельство, что Церковь взяла книгу пророка Даниила целиком или в частностях у Феодотиона, не может служить оправданием падкости на еврейский
580
нынешний текст, а, напротив, должно привести к пресечению ее.
Но, возразят еще, вед Церковь никогда не делала определения, что только перевод LXX есть единственно верный, и что право славные только его должны употреблять. Что же из этого? Определений не делала, что его только должно держаться, а в руках всегда его только держала. Подражая св. Церкви, и ты не говори этого, а в руках все держи эту Библию, и к другой не тянись. Из неопределения Церковью этого пункта никак нельзя вывести такого заключения: следовательно, позволительно бросит Библию LXX, и обратиться к еврейской, или сию последнюю предпочесть первой.
Да одно ли только то признаем мы непреложно истинным и обязательным для верования, что гласно определено св. Церковью? Не достаточно ли для этого одного удостоверения, что Церковь всегда так содержала, хотя гласно того и не определяла? Пересмотрите все, во что мы веруем, и увидите, что не одно только то имеет для нас догматически обязательное достоинство, что гласно определено Церковью, как таковое, но все вообще, что всегда ею было содержимо. В этой последней форме выражается и главное начало для определения обязательных предметов верования. Гласные определения составлялись св. Церковью, когда поднимались какие-нибудь еретические мудрования, смущавшие верующих; тогда Церковь и составляла определения, подавлявшие эти ереси, не вновь изобретая их, а заимствуя из сокровищницы всегдашнего своего верования. Не будь подобных случаев, — не было бы и определений; а обязательные верования, тем не менее, были бы очень определенны для сынов Церкви, будучи указываемы тем, что всегда ею было содержимо. Не было споров о том, какого должно держаться текста Библии, — не состоялось о том и определений. Но так как Церковь всегда содержала одну Библию в переводе LXX, то для нас должно быть законом только ее и употреблять, и в церкви и в домашнем чтении. А поелику, при этом, Церковь снисходительно смотрела на тех, которые иногда обращались к еврейской Библии, то и теперь может быть это безукоризненно позволяемо ученым и толковникам Писания, конечно, не без строгих ограничений. Митрополит Филарет поминает об определении Церковью этого пункта, но собственно для того, чтобы выговорит снисходительное позволение употреблять и еврейский текст, как пособие при толковании Писания. Но он же потом употребление это ограничивает самыми тесными правилами.
Всего сказанного, полагаю, достаточно для уяснения того, как должны относиться православные к LXX толковникам и к еврейскому тексту. Считаю только еще нужным оговориться, что, излагая такие мысли, я не имею намерения отвратить кого-либо от должного внимания к нашему русскому переводу Библии. Напротив, его должно считать очень
581
благовременным и благопотребным, в виду появляющихся за границею русских переводов с еврейского, не знать кем и как составляемых, и, вообще, в виду распространяющегося у нас позыва обращаться к иностранным переводам Библии, как к яснейшим и потому будто бы обмеченным высшим достоинством. Так как в этих переводах могут встречаться Библии очень неодобрительного качества, то нельзя не отнестись с благодарностью к труду, который делает излишним обращение к Библиям западным. И говорю лишь о том, в каком значении надлежит принимать наш новый перевод, сделанный с еврейского. Как таковой, он ест только пособие к пониманию слова Божия, а не самое подлинное слово Божие. Так должно смотреть на него, так и употреблять.
Еще одно слово. У иных есть поверье думать, что еврейский текст яснее, доразумевая, что он и по достоинству догматическому выше. Еврейский текст в подлиннике нисколько не яснее текста LXX. Он темен и затруднителен к пониманию. От чего же в переводах-то он яснее нашей славянской Библии? Это зависит не от ясности подлинника, а от степени догадливости переводчиков. Переводчики строят свои филологические предположения, за тем вносят в перевод перифраз, и перевод является ясным. Так как при этом, очевидно, много значат личность переводчика, то печать этой личности не может не отражаться и на переводе: разны личности переводчиков, разны и переводы. Сличите переводы Киевской и С. Петербургской академий, архим. Макария и Павского, и вы найдете, как они в иных местах далеко расходятся друг с другом. То же самое и у иностранных переводчиков: что ни переводчик, то новая Библия. Ищи тут между этим смешением языков истинного слова Божия! Этим способом, то есть, внося в перевод догадочные пояснительные мысли, можно сделать очень ясною и нашу славянскую Библию и даже, может быть, еще с меньшим трудом и с меньшею натяжкою греческого текста, сравнительно с тем, как насилуют текст еврейский. Вон преосвящ. Порфирий перевел с греческого Псалтирь, без всяких натяжек4, и она нисколько не уступает в ясности Псалтыри переведенной с еврейского; но имеет на своей стороне то преимущество, что представляет русском переводе Псалтирь церковную, а не внецерковную5. Так можно перевести с греческого и всю Библию, и будет ясна она, и будет Библия церковная, а не внецерковная.
555
1Моя статья о том, в каком значении надо принять перевод ветхозаветных писаний на русский язык с еврейского, возбудила возражения, выраженные печатно. Вступать в спор не нахожу удобным и нужным; в отвращение же недоумений, могущих породиться от тех толков достаточным считаю прибавить несколько строк в пополнение прежних моих мыслей. Это, впрочем, будут больше выписки чужих суждений.
2Прибавление к Творениям св. Отцов, 1853, XVII, – С. 452 и далее.
3Том V, гл. 5.
4См. Труды Киевской Дух. Академии.
5Есть, кажется, перевод с греческого книги Иова.