Нет нужды подробно доказывать достоинство и важность рассмотрения древнейших переводов священного Писания; довольно указать на то, что дело касается священного Писания и потому должно иметь значение и цену в глазах христианина; потом припомнить, что древнейшие переводы изложены языком близким к подлинному тексту священного Писания, поэтому по ним, некоторым образом, можно судить о самом подлиннике, тем более что составители их были по большей части хорошо знакомы с языком первоначального текста священного Писания. Значит, первое приложение исследования древнейших переводов заключается в деле объяснения трудных мест священного Писания. Не без основания св. Отцы и церковные писатели весьма часто, толкуя священное Писание, обращались к его
(№21-22) 377
древнейшим переводам1, иногда приводили целые отрывки священного Писания по ним2.
В настоящем труде мы обратим внимание только на важнейшие переводы. Впрочем, лучший и самый важный из них — перевод LXX не будет рассмотрен нами: по высокому своему достоинству он требует обширных исследований; важность и неотъемлемое достоинство его признано авторитетом св. Церкви, засвидетельствовано отцами и учителями церковными, и ставить его наряду с другими переводами священного Писания было бы несправедливо.
ЕВРЕЙСКИЕ ТАРГУМЫ ИЛИ ПАРАФРАЗЫ СВЯЩЕННОГО ПИСАНИЯ.
Таргум, или по халдейски "таргута", значит толкование, объяснение. Эти слова означают объяснение слов одного языка словами и выражениями другого, более понятного, бывшего в большем употреблении, чем первый, или же объяснение непонятных слов текста на том же самом языке, словами и оборотами того же языка, но более подробными и ясными. Халдейский язык раввины называют языком таргумическим. В отношении к халдейским переводам священного Писания слово "таргум" означает объяснение слов еврейского языка выражениями и словами халдейского.
Начало "таргумов" надобно искать в том обстоятельстве, что иудеи, находясь в вавилонском плену, забыли свой язык, и потому явилась потребность толковать священное Писание на сиро-халдейском языке, в то время особенно распространившемся.
Иудейские писатели приписывают таргумам весьма глубокую древность. Так, некоторые из них свидетельствуют, что таргум Онкелосов получил начало на Синайской горе, что таргум Ионафанов получен составителем из уст пророков Аггея, Захарии и Малахии; оба таргума, по их мнению, — божественного происхождения. Другие приписывают
(№21-22) 378
начало их временам пленения вавилонского и что они были сохраняемы сначала устно, покуда Онкелос и Ионафан не передали их письменно. Эти ученые свое мнение подтверждают словами Неемии (8:8): и чтоша в книзе закона Божия, и поучате Ездра, и изясняше из рассуждению Господню и разумеша люди чтение. По мнению раввинов, Ездра читал иудеям закон с изъяснением, по требованию народа Божия, уже не понимавшего совершенно ясно языка подлинного еврейского текста.
Между христианскими учеными распространено мнение Рейхлина, который относит появление таргумов к временам Фалеса Милетского, и утверждает, что таргум, уже исправленный, находился в употреблении у иудеев, живших в Вавилоне. Другие же ученые сходятся в убеждении, что, по обычаю чтений еврейских, словесно по-халдейски толкователь передавал текст, который чтец читал по-еврейски, и это обыкновение положило начало таргумам. Это мнение подтверждается свидетельством евреев, которые говорят, что действительно было такое обыкновение, и что до их времени существовали кодексы, в которых читались параллельно тексты еврейский и халдейский и в которых еврейский текст снабжен двумя или тремя подстрочными объяснениями и перифразами халдейскими. Хотя такими кодексами запрещено было пользоваться в синагогах или публичных собраниях и всякое объяснение было большею частью экспромтом и 'на основании разума (весьма редко приводились мнения и объяснения предшественников), однако надобно признаться, что весьма было много таких переводов, преданных письменно со слов толкователя. Это подтверждают труды Буксторфа и других. Левиты и писцы обязанностью своею имели направлять порядок богослужения и располагать субботними чтениями. Порядок объяснения был следующий: после еврейского текста, по обыкновению предлагаемого чтецом, смысл и объяснение прочитанного толкователи предлагали на языке народном (сиро-халдейском) и эти объяснения были сохраняемы и передаваемы устно, покуда Ионафан и Онкелос не занялись собранием их и не предали письменно. Начало же этого обычая объясняют различно: одни
(№21-22) 379
видят его в Вавилоне или тотчас по возвращении евреев в отечество, другие же относят к временам гораздо позднейшим, когда язык еврейский стал приходить в забвение.
Подчиняясь силе обстоятельств, вавилонские иудеи, особенно скоро начали забывать язык своих предков и принимать наречие победителей. Из такого положения дела вытекало то обстоятельство, что сначала простой народ, а потом уже и все прочие классы иудейской нации, бывшие в Вавилоне, стало трудно понимать свой язык, при чтении закона на подлинном языке, и потому явилась надобность в толковании текста закона на сиро-халдейском, как на употребительном, в то время, языке. Такие объяснения, со временем умножавшиеся и возраставшие более и более, побудили, наконец, Ионафана и Онкелоса, двух знаменитых таргумистов, воспользовавшись трудами предшественников, собрать эти объяснения закона и издать их под своим именем. Конечно, они дополнили и исправили многое в таргумах по своему усмотрению и соображению. Это появление парафразов священного Писания сначала в Вавилоне объясняет нам причину чистоты халдейского языка, которым таргумы написаны.
ЧИСЛО ТАРГУМОВ.
(№21-22) 378
Всех таргумов считается восемь:
ТАРГУМ ОНКЕЛОСА.
Под именем Онкелоса некоторые разумеют Онкелоса, сына Колонимова, по мнению иудеев, — брата жены императора
(№21-22) 380
Веспасиана; другие составителем таргума считают Онкелоса, ученика знаменитого Гамалиила; третьи считают его за одно с переводчиком Акилою. В самом талмуде эти лица смешиваются между собою: в вавилонском талмуде перевод надписывается именем Онкелоса, а в иерусалимском Акилы. Но, основываясь на разности имен авторов перевода, на различии самого языка, на анахронизмах, которые встречаются в Онкелосовом переводе, многие ученые иудейские, равно как и христианские, полагают, что этот труд отличен от перевода Акилы. Этот Акила перевел Ветхий Завет на греческий язык, чтобы уронить достоинство перевода LXX. Наконец есть мнение, что Онкелос был вавилонянином, современником Гиллела.
Мне кажется, что следует остановиться на этом последнем мнении, на том основании, что, в первых, язык таргума чист и правилен, — ясное доказательство, что он был составлен в то время, когда иудея были в близком отношении к вавилонянам, и сам составитель хорошо владел языком халдейским; во вторых, о переводе этом молчит бл. Иероним, который в своем сочинении писал обо всех переводах, явившихся до его и во время его жизни в Палестине; как же он мог умолчать об Онкелосе и его таргуме, если бы последний явился в Палестине?
ВРЕМЯ ПОЯВЛЕНИЯ ОНКЕЛОСОВА ТАРГУМА.
Если Онкелос был учеником Гиллела вавилонского, который родился за 60 лет до пришествия Спасителя на землю, то необходимо предположить, что Онкелось жил около этого времени. По мнению Карпцовия, Онкелос и Ионафан были современники между собою и жили около времен пришествия Спасителя. Онкелос жил менее Ионафана, который написал свой труд в конце своей жизни, и потому таргум его является после труда Онкелосова.
ТРУДЫ, КОТОРЫМИ ПОЛЬЗОВАЛСЯ ОНКЕЛОС, СОСТАВЛЯЯ СВОЙ ТАРГУМ.
На основании Талмуда можно заключить, что Онкелос совершил свой труд под руководством Елиезера и Осии.
(№21-22) 381
Это значит, что Онкелос свои объяснения и толкования: св. текста предал письму, подчиняясь влиянию и руководству Елиезера и Осии, которые, может быть, и сами делали поправки в этом таргуме. Древность не представляет лучшего перевода на языке халдейском, как труд Онкелоса. Без всякого сомнения, он был совершенно сведущ в том и другом языке, усовершил свое искусство толкования, находясь постоянно в собраниях иудейских или синагогах и толкуя закон иудеям; он был в ближайшем общение с лучшими таргумистами своего времени и пользовался большим почетом от современников. Лучшею похвалою ему может служить то обстоятельство, что Елиас Левит, читая закон в собраниях и пользуясь подлинным текстом, в тоже время обращался к таргуму Онкелоса.
ТАРГУМ ПСЕВДО-ИОНАФАНОВСКИЙ.
После Онкелосова труда следует Псевдо-Ионафановский таргум на Пятикнижие. Этот парафраз, открытый Венецием и в настоящее время известный под именем Ионафанова, не принадлежит Ионафану и не составляет даже произведения его времени. Это видно:
(№21-22) 382
ТАРГУМ ИЕРУСАЛИМСЕИЙ.
Это название таргум получил по сходству своему с талмудом иерусалимским; язык его отличается грубостью звуков и состоит большею частью из слов, заимствованных из других языков. Таргум этот заключает в себе только отрывки на некоторые тексты священного Писания, редко — на целые главы.
Слог этого таргума столько же отличается от Онкелосова и Ионафанова образа изложения, как слог схоластиков от языка Цицерона и Сенеки.
ТАРГУМ ИОНАФАНА, СЫНА УЗИИЛЕВА.
Таргум Ионафана, сына Узиилева, на пророков и книги исторические, по свидетельству ученых, один из лучших. Ионафан был учеником Гиллела, потом сотоварищем Симеона праведного и Гамалиила, у которого учился Апостол Павел. Так как старец Гамалиил жил и славился в Иудее еще за 30 лет до Р. X. и управлял иерусалимской: академией, то, значит, Ионафан жил во время земной жизни Спасителя. Парафразы Ионафана приобрели у иудеев большую известность и значение; происхождение их окружено различными баснями. В талмуде говорится, что когда они явились, то все птицы и насекомые летали около них, огнь небесный нисшел на них, без всякого, впрочем, для них вреда; тогда явилась чудная жена и спрашивает: кто предал мои тайны людям? Ей Ионафан ответил; "это я; но все это сделано для славы твоего имени, и чтобы прекратить разногласия в Израиле". В таргуме находятся указания на книги Мишны, говорится о Ломбардии и Константинополе, — ясное дело, что парафразы Ионафана позднейшего происхождения. Однако иудеи дерзают утверждать, что Ионафан был учеником Аггея и Захарии пророков. В таком случае надобно признать, что он жил долее всех других людей, именно XI веков — от времен сына Дария Гистаспа до императора Юстиниана и даже долее. Некоторые ученые смешивают Ионафана с Феодотионом на основании тождественного
(№21-22) 383
филологического значения обоих имен "данный Богом"; но если так думать, то Ионафана надобно считать за одно лице с Феодосием; потому что это слово имеет тоже значение: Богом данный,
ТАРГУМЫ НА ПЯТЬ МЕГИЛЛОТ, НА ЕСФИРЬ, НА HAGIOGRAFHA.
Таргумы эти вообще отличаются темнотою и неточностью изложения. Что касается до автора, места и времени написания, то это определить довольно трудно. Прежде всего, составитель таргума на пять мегиллот4 до того неизвестен, что как иудейские, так и христианские писатели недоумевают, кому приписать его. Впрочем, на основании нечистоты диалекта иерусалимского, которым он написан, встречающихся в нем имен, цитируемых из Мишны и Талмуда, наконец, из басен, заимствованных из талмуда, которыми наполнен этот таргум, следует отнести его к 500 г. после Р. X. Другой таргум на книгу Есфирь имеет больше достоинств; он может быть назван хорошим комментарием, но, без сомнения, он новейшего происхождения, а сверх того в нем так же встречаются басни заимствованные из талмуда; язык, которым он написан, — нечистый иерусалимский. Третий таргум на Hagiografha5 представляет собою свод различных преданий иерусалимских. Собственно говоря, много авторов участвовало в составлении таргума на Hagiografha; это видеть можно из разности самого слога таргума. Кроме того, в нем на одно и тоже место священного Писания есть по два я по три толкования.
ТАРГУМ НА КНИГУ ПАРАЛИЛОМЕНОН.
Остается сказать о таргуме на книги Паралипоменон, который долгое время был неизвестен и в первый раз издан в свет старанием Матфея Беккия, а во второй —
(№21-22) 384
Давидом Вилькером амстердамским, в 1715 г., под таким названием: "Парафраз халдейский на первые и вторые книги Паралипоменон". Между изданием Беккиевым и Вилькеровым заключается такое различие: первое довольно цельное, но весьма краткое касательно генеалогии, наполнено обширными примечаниями; второе состоит по большей части из отрывков, Е нему приложен латинский текст и обширное предисловие; Беккиевское снабжено примечаниями от автора, которые проливают много света на толкования. Автором этого таргума Вилькер считает Иозефа, начальника соронской академии; с этим мнением согласно предисловие Беккия на 2 книгу Паралипоменон; в четвертом веке раввин Иозеф сделал на этот таргум примечания, Беккий утверждает, что один был автор таргумов на книги Паралипоменон и Псалмов.
ХАРАКТЕР КАЖДОГО ИЗ ПРЕДСТАВЛЕННЫХ ТАРГУМОВ.
Все парафразы, как временем происхождения и писателями, так равно и характером своим отличаются один от другого.
Онкелосов таргум писателями как христианскими, так и иудейскими считается выше других таргумов. Чистотою и красотою языка своего таргум близко подходит к языку подлинника книг Даниила и Ездры, отличается правильностью начертания букв, составитель его старается придать смысл многим словам, которые находятся в еврейском тексте; потому он пользуется большим уважением между иудеями, был в постоянном употреблении в собраниях иудейских. Онкелос не извращает, подобно своим товарищам, мест священного Писания, которые говорят о воплощении Спасителя. Вообще таргум этот, по изложению, близок к еврейскому тексту, составитель весьма часто объясняет многие темные места священного Писания, не противоречит истинному смыслу св. текста и не вдается в басни, которыми преисполнены прочие таргумы. Между прочими качествами Онкелосова таргума надобно указать на то, что автор в своем труде старается избегать всего реального и конкретного, и это старание, иногда похвальное,
(№21-22) 385
часто заставляет его впадать в крайности, доходящие до того, что он вместо слов "Господь, Бога" (Быт. 27 гл.) употребляет выражения: слава Божия, слово Господне, величие Господне. Будете яко бози — переводит: будете как начальники. Исх. 23:23: и отыму руку мою, и тогда узриши задняя моя, лице же мое не явится тебе, — Онкелос переводит: отниму слова славы моей и увидишь, что есть позади меня, а что есть предо мною, того не будет видно; 24:10: выражение "камень сапфир переводятся у Онкелоса "камень драгоценный". Хотя Онкелос, подобно другим, не распространяется о баснях иудейских и почти не упоминает о них, однако так ведет речь, что не трудно заметить, на какую басню, или предание, или новейший обычай иудеев он намекает.
Псевдо-Ионафановский таргум, по причине нечистоты языка и множеству басен, которыми наполнен, стоит гораздо ниже труда Онкелосова и Ионафанова; он наполнен баснями раввинскими и талмудическими. Так толкуя гл. 8:20, говорит: устроил Ной алтарь пред Богом, это был тот самый алтарь, который устроил Адам, когда был изгнан из рая, и принес на нем жертвы, а Каин и Авель принесли свои. Когда улеглись воды потопа, то он разрушился, после потопа Ной только восстановил его. В таргуме говорится о 70 ангелах, стоящих перед Богом, 70 народах и языках, рассеянных при построении вавилонской башни; о величественной фигуре царя Ога и о сохранении его во время потопа; таргумист сочиняет разговор Каина с Авелем, толкует об именах месяцев, во время которых был потоп и проч.
Псевдо-Иерусалимский, весьма неполный, таргум отличается языком нечистым и разными баснями раввинскими; его можно теперь назвать остатками от прежнего таргума, или же отрывками из других таргумов, собранными вместе. Он большею частью наполнен баснями, подобными тем, которые находятся в Псевдо-Ионафановском таргуме, и даже
(№21-22) 386
большими, такова напр. басня о зубной боли Исава без всякого основания значительно распространены разговоры и слова текста; повторяются общие иудеям погрешности, напр. о заслугах Авраама (Быт. 12:3); часто встречается совершенное противоречие подлинному тексту священного Писания, напр. о дожде, ниспавшем на Содом. Эти и другие погрешности возмущают ученого Овена, который такое изменение закона называет "колесницею лжецов" и в негодовании выражается так: "нигде нельзя найти столько чудовищных вымыслов, сколько соединил в своем таргуме этот лживый художник (разумеется, автор). Едва ли есть что-нибудь бесчестнее у нечестивых талмудистов, что можно встретить здесь". "Впрочем, такой отзыв, по мнению Карпцовия, довольно жесток: потому что таргум этот, хотя мало, но все же бросает свет при объяснении священного Писания, толкуя нам, идиоматизм языка, сделавшиеся непонятными для иудеев, живших в плену вавилонском, и замечательно то, что здесь встречаются толкования на некоторые места из книг Нового Завета; так слова: у ев. Луки (6:38): и в нюже меру мерите, возмерится и вам — повторены в таргуме на Быт. 38; слова св. Апостола Павла о смерти первой и второй повторяются в таргуме (Второз. 33:6); слова Апокалипсиса (5:10): сотвори еси нас Богови нашему цари и иереи — повторяются в таргуме (Исх. 19:6); начало молитвы Господней в таргуме (Втор. 32:6) так читается: Отец ваш, который ест на небесах.
Гораздо больше имеет значения у критиков таргум Ионафана, сына Узиилева, на пророков; чистота халдейского языка и ясность изложения приближают его к изложению таргума Онкелосова; впрочем, и в нем встречаются толкования темные, полные аллегорий. В толковании на пророков примешиваются еврейские предания и вымыслы иудейского суемудрия. Так, 1 книги Царств в гл. 4, ст. 33, где текст перевода 70 так говорит: и глагола о древех от кедра, иже в Ливане, и даже до Иссопа, исходящего из стены; и глогола о скотех, и о птицах и о садех, и о рыбах",
(№21-22) 387
Ионафан передает так: "и возвысился дом Давидов над царями, которые предназначены царствовать в этом веке и в веке будущем Мессии". Часто парафраз отступает от простоты подлинника; так, слово уголь (Ис. 6:6)он заменяет в толковании "словом Божиим", "идолов" (1 Цар. 6:5) называет "погрешностями народов".
(№21-22) 388
Таргум Иосифа бен-Луска на Hagiografha нельзя считать тожественным с парафразом на пять Мегиллот, так как они весьма различаются между собою. Самый стиль таргума на Мегиллот показывает, что он гораздо позднейшего, в сравнении с первым таргумом, происхождения, равным образом парафразы на Притчи наполнены множеством сиризмов, смешанных с антиохийским диалектом.
Таргум на Псалмы из всех означенных таргумов древнейшего пропс хождения и отличается чистотою языка. В таргуме находится весьма много басен иудейских; так, в толковании на первую главу книги Иова говорится: "был день суда в начале года, пришли ополчения ангелов, и стали на судилище перед Богом, пришел и сатана". Далее толкователь рассказывает, что друзья Иова увидели обнаженными деревья
(№21-22) 399
сада его, хлеб, обращенный в живое мясо, вино, обращенное в кровь.
Таргум на Псалмы не столько парафразирует текст подлинника, сколько искажает его, особенно предсказания о Спасителе. Так слова Псалма: Сын Мой еси Ты; Аз днесь родих Тя (2:7), таргум передает так: "возлюблю его как отец сына; ты передо мною чист, я ныне родил тебя". Слова Псалма: возсияетя во днех и солнце, и множество мира дондеже отымется луна", — по тексту таргума читаются: покуда не погибнут слуги луны; в Пс. 109 таргум, по обыкновению своему, делает вставки. Слова: рече Господь Господеви моему: седи одесную мене, дондеже положу, враги твоя подножие ног твоих", — в таргуме передаются так: "сказал Господь: дастся мне владычество, поелику я прилежал к изучению правого учения закона; жди, доколе положу врагов к подножию ног твоих". Стих 4, до таргуму: клялся Господь и не раскаяся: сделаю тебя великим за заслуги, которые совершит царь рожденный непорочно". Не воздерживается также таргумист от басен; так, толкуя 56 Псалом, он баснословит, что Бог сотворил паутину, когда в пещере скрывался Давид; этою тканью так был скрыт Давид, что Саул не мог открыть его.
В толковании на книгу Руфь таргумист отступает весьма далеко от подлинного текста; так, выражение "Господ с вами" (2:4) заменяет следующим: «да будет слово Божие на помощь вашу"; говорит весьма часто о вещах неизвестных в истории и притом совершенно ложных; так, к известию о смерти сынов Ноемини, родстве их с чуждыми народами, против воли Божией, прибавлено, что чрез возвещение ангельское призвана, была Ноеминь в землю израильскую и проч. К словам 2 главы, ст. 11 прибавлено вот что: "и отвечал Вооз и сказал ей: возвещением возвещено было мне, что когда определяет что-либо Господь, то определяет не о женах, но о мужах; сказано обо мне у пророков, что изыдут от меня цари и отроки, за то добро, которое ты сделала своей свекрови; и
(№21-22) 400
справедливо сказано было в пророчестве, что в будущем произойдут от нее шесть праведных мира, и каждый будет благословенный от благословенных: Давид, Даниил, сыновья их и царь-Мессия". Таргумист иногда совершенно изменяет смысл св. текста своими прибавлениями, совершенно неуместными; басни иудейские весьма часто примешивает таргумист к библейскому повествованию в своем переводе. Весьма замечательно, по своей нелепости и несогласию с св. текстом, изложение 4 гл. 20 ст. книги Руфь. "Овид родил Исаию, который был назван при рождении Нахазом; потому что не нашлось в нем ни несправедливости, на повреждения нравов, за что он был бы достоин, быть преданным в руки ангела смерти, и прожил лет много, до того времени, пока воспомнился перед Богом совет, который дал Еве, жене Адама, змей обольститель, совет, чтобы вкусить от запрещенного Богом древа, и кто когда вкушал от него, то становился мудрым в распознавании различия между добром и злом. Чрез совет этот все обитатели земли сделались причастниками смерти; этому осуждению подвергся и Исаия праведный».
Таргум на притчи Соломоновы весьма краток по изложению, буквален и весьма редко содержит в себе прибавления к св. тексту. Напротив того, таргум на Екклесиаста отличается большею подробностью. В нем изобилие объяснений; напр. он говорит: "когда увидел Соломон, царь Израилев, посредством пророческого духа что царство Ровоама, сына его, будет разделено между Иеровоамом, сыном Навота, и что Иерусалим и храм святыни будут разрушены, и народ израильский будет рассеян, то сказал к самому себе: суета сует век этот; суета сует все, чему работал я и Давид отец мой, — все суета. Это повод, это намерение книги, к которой все сказанное относится. Рождается солнце днем с лона востока и уходит ночью в лоно запада и к месту своему по немного приготовляет себя и проходит чрез дорогу бездны и явится завтра из места, куда само закатилось вчера". По этим отрывкам можно судить о достоинстве всего труда; таргумист весьма часто вносит в свой рассказ басни
(№21-22) 401
иудейские, напр. об Аврааме и Нимвроде; кроме того, он уверяет, что Рафаил — ангел возглашает ежегодно от небес по верху горы Хорива, и возмущает голос его всю вселенную, и Елиас великий священник, летая в воздушном пространстве, как поднявшийся орел, возвещает глаголы ангела, и провозглашения священника распространяются по всему земному пространству; говорит о каком-то скупом и купцах; направляет свои рассказы к ложной цели, приводит свои предвзятые взгляды.
Таргум на Песнь Песней самый пространный и отличается свободою языка, так что кажется, что это не таргум, а скорее панегирик народу израильскому и иудейскому. Этого направления таргум держится постоянно, нигде себе не изменяет и для этой же цели весьма часто извращает смысл книги "Песнь Песней". В частности, весьма тщательно излагается история народа Божия и часто выставляется на вид, как на заслугу израильтян, что народу израильскому всецело принадлежит благословение Божие; доказывается, что Бог преимущественно пред всеми народами возлюбил израильтян; баснословится в таргуме о двух Мессиях: об одном сыне Давида, другом — сыне Ефраима, и снова все это смешивается; таргумист уверяет, что "во время оно восстанет царь-Мессия от племени Израилева, и скажут ему сыны Израиля: приди, будь брат вам, и взойдем в Иерусалим и всосем с тобою мысли закона, как дитя всасывает молоко матери; поведу Тебя, Царь Мессия, и введу в дом святилища моего, и научишь меня бояться пред лицом Господа, ходить в путях его; тогда будем вкушать на обеде Левиафана, будем пить старое вино, которое выжато из винограда в тот день, когда сотворен, был мир и выжатое из гранатных яблок, которые насажаны, были праведными в раю сладости". В таргуме соединяются часто ложные сказания со знаменитыми историческими событиями, мешается истина с ложью: Александра Македонского он смешивает с Антиохом Епифаном, верит, что Иезекииль на самом деле пробудил мертвые кости в долине Иосафатовой, смешивая видение с действительностью; примешивает раввино-талмудические басни, напр.
(№21-22) 402
говорит о дочери Иосии, которую считает современною Соломону, об источниках райских.
Таргум на Плач Иеремии состоит из различных басен и сказаний, или из размышлений, сравнений и аллегорий; таргумист старается представить яснее текст подлинника; вообще этот таргум представляет собою довольно пространный парафраз, хотя менее точный и целый. В нем упоминается о Тите и Веспасиане римских императорах и о внесении ими разрушения в священный город, выражается напрасная надежда на римлян; говорится о будущем освобождении иудеев чрез Мессию и Илию, передаются совершенно неверный сказания о святых книгах закона, начертанных на скрижалях каменных, извлеченных и иссеченных из одной каменной горы, и будто бы Навуходоносор повелел повесить их на шею главных представителей Израиля. Впрочем, в этом таргуме весьма мало таких несообразностей и нелепостей, но по большей части смысл текста объясняется довольно подробно изъяснениями, основанными на разумных началах.
Таргумов на книгу Есфирь считается два: второй — позднейшего в сравнении с первым происхождения. Первый наполнен весьма часто баснями и нелепыми рассказами; в нем говорится о престоле Соломоновом, на котором желал воссесть Агасфер, — и не мог, и поэтому велел себе сделать подобный; о причине пира Агасфера и образе совершения его; о сокровищах, принесенных Киру с берегов Евфратских, об имени Мардохея и генеалогии его из рода Семея, о происхождении Мардохея из колена Вениаминова; о почестях Мардохею, украшении его одежд, достоинствах его и о дворце его.
Второй, по происхождению, таргум отличается более пространным изложением, чем первый, особенно начало его, весьма пространно; средина и конец, напротив, отличаются более сжатым изложением. Вообще можно сказать об этом таргуме, что он не строго держится подлинного текста, наполнен басням и нелепыми рассказами; здесь приводится речь жреца Цибелы против Соломона, говорится
(№21-22) 403
с прикрасами о царице Савской и прибытии ее к Соломону и проч.
Таргум на книги Паралипоменон сохранился до нашего времени в издании Беккия. В изложении генеалогии евреев автор таргума следует псевдо-Ионафановскому таргуму, иногда изменяет некоторые места Писания по своему соображению.
ПОЛЬЗА, КАКУЮ МОГУТ ПРИНЕСТИ НАМ ТАРГУМЫ.
Таргумы могут принести пользу: 1) в деле экзегетики, 2) полемики и 3) истории. Польза таргумов в деле экзегетики состоит в том, что в них или объясняется смысл Писание по подлинному тексту, или слова и выражение не еврейские, встречаемые в подлиннике, которых корень и буквальное значение потеряны, находят себе истолкование в таргуме.
Гораздо яснее можно видеть пользу таргумов в приложении их к делу полемики. Так, они служат отличным оружием против тех лже-критиков, которые утверждают, что текст еврейский давно испорчен: в таргуме можно видеть основательное опровержение этому мнению. Но особенно сильным оружием таргумы служат к поражению иудеев и вообще врагов христианства. Мы разумеем многие беспристрастные толкование таргумистами пророческих мест священного Писание о Мессии, о Его воплощении, чудесах, смерти и воскресении. Там, где нынешние иудеи смысл пророчеств о Мессии стараются скрыть, затемнить, таргумисты, напротив, часто выставляют его в ясном и надлежащем виде и таким образом опровергают своих соотечественников. Например, самое яснейшее пророчество о Мессии (Быт. 49:10): "не оскудеет князь от Иуды", иудеи стараются исказить тем, что слово "шевет", "князь" заменяют выражениями: власть девица страт. Но таргумисты все опровергают такое толкование. Онкелос слово "шевет" переводит: "имеющий владычество, первенство", псевдо-Ионафановский таргум "цари и властители", Иерусалимский: "цари". Божественное достоинство Спасителя подтверждается во многих местах таргумов, где вместо "Иеговы" употребляет,
(№21-22) 405
где по-еврейски читается: "и будет Иегова в диадеме красоты", Ионафан переводит так: "будет Мессия в диадеме радости Господа Саваофа". О пришествии Мессии, как уже совершившемся, есть ясное свидетельство в таргуме на книгу Паралипоменон (3 гл. 24 ст.). Таргумист так исчисляет сынов Елиаса: Годовиах Елиасаб, Пелаиа, Акуб, и Анания, который есть царь Мессия, который и есть лицо долженствовавшее придти.
С исторической точки зрение таргумы представляют интерес тем, что в них выражены мнение синагог древнейших, говорится об обычаях древней церкви, о священных сосудах, содержится иногда описание вида городов Святой Земли, представляются также предание, удостоившиеся одобрение от ученых, или, наконец, говорится о судьбе и бедствиях народа Божие.
(№21-22) 405
ГРЕЧЕСКИЕ ПЕРЕВОДЫ.
Второй век по рождестве Христовом есть самый богатый по множеству греческих переводов Священного Писание. Объяснение этому надобно искать в тогдашних отношениях иудеев к христианам. Первые восстали па христиан и, следуя своей хитрой политике, задумали вновь перевести на греческий язык книги Священного Писания, где старались внести свои заблуждение, искажая и неверно переводя места Священного Писание, подтверждающие божественное достоинство Спасителя, и таким образом думали противопоставить авторитет своих переводов авторитету перевода 70-ти, которым христиане особенно поражали иудеев. Св. Отцы весьма
(№28) 17
часто указывали на эту злонамеренную проделку иудейского суемудрие6.
Мы рассмотрим здесь переводы Акилы, Феодотиона и Симмаха, переводы неизвестных авторов (анонимы), которые надписываются V, VI, VII изданием, наконец, Тетраплы, Гексаплы и Октаплы Оригена.
ПЕРЕВОД АКИЛЫ.
Акила был родом грек, из Понта, благородного и знаменитого происхождение, родственник императора Адриана, который оказывал ему свое особенное благоволение: сделал начальником какого-то города. Находясь в близких сношениях с христианами, Акила, убежденный их доводами, принял св. крещение. Но, будучи христианином, он не оставлял любимых своих занятий астрологией, которою он занимался до христианства, и, как человек, неисправимый в своих убеждениях, был отлучен от единение с Церковью, — и принял иудейство. С этого времени он предался изучению еврейского языка, приобрел в нем опытность и захотел составить перевод священного Писание с еврейского на греческий язык, с тою целью, чтобы дать иудеям оружие против христиан; для этого он старался в своем труде исказить те места священного Писание, которые говорят о Спасителе. Что это именно было намерение Акилы при составлении им перевода, в этом удостоверяет нас св. Епифаний7, Евфимий Зигабен8, Ириней9 и некоторые другие. Иудейская история приводит следующие басни об Акиле: "Акила предстал однажды пред императором Адрианом и выразил пред ним желание перейти в иудейство. Император отвечал ему, что иудейская нация ничтожна, что Акила сам прежде презирал ее, и потом спросил о причинах, побуждавших его оставить
(№28) 18
веру христиан. Акила на это отвечал: самый малый у евреев знает, как Бог сотворил мир, что было сделано в первый день, что во второй и сколько времени прошло от сотворения мира. Учись, сказал Император, закону иудейскому, но обрезываться не смей"10. Акилу потом поручили для обучения иудейскому суемудрию знаменитому Акибе. Основываясь на иудейских преданиях, блаженный Иероним11 передает, что Акила составил перевод свой под руководством Акибы. Есть мнение, хотя довольно сомнительное, однако же, имеющее основание в свидетельстве некоторых ученых еврейских, именно мнение, что Акила сделался прозелитом из любви к одной иудейке, дочери одного богатого раввина; для этого стал заниматься изучением еврейской и халдейской литературы, чтобы понравиться тестю и прочим иудеям. Акила жил при императоре Адриане, в первых годах II века по Рождестве Христовом. Итак, Акила сделал свой перевод раньше времени св. Иустина, который упоминает об этом переводе, как уже бывшем и употреблении.
С каким намерением и расположением Акила предпринял свой перевод, объясняет Епифаний: "этот язык (еврейский), говорит Епифаний, Акила изучил превосходно и посвятил много времени своему переводу; но все это он сделал не с искренним расположением сердца, но с целью испортить текст Священного Писание, направляя свои нападение и усилие против перевода 70ти, и желая представить находящиеся в священном Писании свидетельства о Спасателе в превратном виде; а чтобы скрыть свои намерение, переводчик весьма часто прибегал к наружным украшением и оговоркам в переводе"12. Будучи сторонником убеждений иудеев, он естественно пользовался со стороны их уважением, равно как и труд его. Такое направление Акилы приписывают влиянию Акибы, —
(№28) 19
самого безрассудного врага христиан. К Акиле, по мнению Вольфиуса, надобно отнести слова, сказанные учеными раввинами в объяснении XV псалма, 3 ст., "прекраснейший ты из сынов человеческих»; хотя, по объяснению Талмуда, они относятся к Онкелосу. По мнению Пезрония сначала Акиба испортил свой перевод, а потом внес заблуждение иудейские в свой труд и Акила; следствием сего было то, что библейские кодексы Акибы — на еврейском и Акилы — на греческом языках отражают один и тот же смысл и во многих местах разнствуют от чтение и смысла древнейших кодексов и переводов. Трудно, конечно, допустить, чтобы один Акила мог повредить текст священного Писания, но, несомненно, только то, что Акила и Акиба прилагали личного старание к повреждению в своих переводах священного текста. Об этом свидетельствуют отцы Церкви, кроме Епифания, Ириней, Евсевий, Анастасий Синаит и блаженный Иероним; последний, в предисловии на книгу Иова, об Акиле, как о Симмахе и Феодотионе говорит, что "они многие чудеса Спасителя представляют в извращенном виде превратными толкованиями". Впрочем, в послании к Дамасу, относится к нему так: "Акила не натянут в толкованиях, как некоторые думают, но всегда старается о буквальном переводе"; потом, в послании к Марцеллу, называет его тщательнейшим толкователем еврейских слов, а в другом письме к Марцеллу признается, что Акила сверял свой перевод с еврейскими кодексами и, хотя имел в виду изменить некоторые места Священного Писание в угоду ненависти иудеев к христианам, но за то многое можно в нем найти благоприятствующее христианскому учению. Он особенно хвалит Акилу за близость к еврейскому подлиннику. Главное направление этого перевода, действительно, заключается в том, что переводчик старается быть близким к подлиннику и до того следует еврейскому тексту, что греческий язык его делается грубым и варварским. Ориген отзывается о нем, что он рабски подражает еврейскому подлиннику. Епифаний говорить об Акиле, что он отличается небрежностью языка и грамматическими погрешностями. Это заметил
(№28) 20
и бл. Иероним13, который говорит: "Акила, прозелит и толкователь, буквально старается передать не только слова, но и самую этимологию слов, и потому по правде пренебрегается нами".
ЗНАЧЕНИЕ И СУДЬБА ПЕРЕВОДА АКИЛЫ.
Перевод Акилы пользуется большим уважением у иудеев; блаженный Августин говорит, что, "Акила иудеями противопоставляется другим переводчикам". И не только у составителей Талмуда переводы Акилы пользовались большим уважением, но они читались иногда даже публично в синагогах. Когда ученые еврейские, впоследствии, стали настаивать на том, чтобы снова читать в торжественных иудейских собраниях священное Писание на еврейском языке; то произошел между защитниками противоположного мнение спор о том: какой перевод допустить в синагоге, — семидесяти ли, которым и прежде пользовались в синагогах, или перевод Акилы? Этот спор решил, за евреев, Император Юстиниан, который позволил им пользоваться как тем, так и другим, впрочем, с предпочтением перевода 70-ти. Об Акиле царь сделал такой отзыв: хотя он (Акила) и другой нации, однако не очень большими разностями отличается в переводе от 70-ти14. Перевод Акилы не дошел до нас в целом составе своем; сохранились только отрывки и притом незначительные. Потеря не важная, потому что перевод этот для нас имеет значение, как археологическая древность, и важен в глазах христианина только потому, что касается священного Писание.
ПЕРЕВОД ФЕОДОТИОНА.
О Феодотионе св. Епифаний передает такие сведение15: "Феодотион
(№28) 21
родом понтиец, из секты Маркиона; будучи обижен одним из своей партии, он сделался иудеем и обрезался. Наставленный в еврейском языке и его письменности, совершил частный перевод Священного Писание". Но некоторые ученые не соглашаются с этим мнением и говорят, что Феодотион был из секты евионитов, которые были, по своим убеждением, частью иудеи, частью христиане, потому что веровали во Христа Спасителя мира и вместе с иудеями исполняли обряды Моисеева закона. Бл. Иероним находится в недоумении — что сказать о Феодотионе — назвать ли его иудеем или евионитом; поэтому считаем его то иудеем, то евионитом и в различных местах говорит, что Феодотион перешел от евионитов к иудеям, потому что евиониты обрезывались подобно иудеям. Действительно, в предисловии к комментарию на прор. Даниила бл. Иероним именно говорит: "Феодотион сделался неверующим после пришествие Христова, хотя некоторые считают его евионитом, а другие иудеем. Евиониты, хотя не считают Иисуса Богом, однако называют Христом и Мессиею; а это наводит на мысль, что Феодотион был евионитом. Св. Ириней утверждает, что Феодотион был житель Эфеса; а некоторые говорят, что Федотион был по рождению понтиец, но жил в Эфесе. Годий считает его скорее понтийцем, потому что сектант Маркион, к последователям которого Годий относит Феодотиона, был понтиец. Другие ученые делают такое предположение, что Феодотион сначала был последователем Маркиона, потом перешел к евионитам, а, наконец, сделался прозелитом иудеев; поэтому одни считают его маркионитом, другие евионитом, третьи иудеем. Св. Ириней в книге "Против ересей" упоминает о Феодотионе, как о лице, незадолго до него существовавшем. Епифаний говорит что "Феодотион жил и составил перевод в царствование Коммода второго, или младшего, который царствовал спустя 30 лет после Люция
(№28) 22
Аврелия Коммода, и таким образом ставит Феодотиона после Симмаха, жившего при Севере. Но это мнение не согласно с хронологиею. Коммод предшествовал Аврелию и перевод Феодотиона уже существовал в то время как писал об этом Ириней, который, между тем, о переводе Снммаха вовсе не упоминает, потому что его еще не было. Потому справедливее поступают те, которые считают "Феодотиона предшественником Симмаху, что подтверждает и Иероним16, когда говорит: "Симмах удалился от текста Феодотиона". Направление перевода Феодотионова определяется близостью его к труду 70-ти. Иероним замечает: Феодотион делал перевод свой с подлинника еврейского не слово в слово, подобно Акиле, и не старался передавать только общий смысл, как Симмах: но соединяет тот и другой образ изложение; от 70-ти он весьма мало отличается, а между новыми (Акилою и Симмахом) занимает среднюю". Надобно заметить, что иногда Феодотион держится толкований иудейских, хотя не в такой степени, как другие переводчики. Он переводит: и возгорит Господь огнем на Авеля и на жертвоприношение его", здесь выражено предание раввинов, по которому благоволение Господа к жертвоприношению Авеля выразилось ниспосланием на него огня. Кроме того, Феодотион, по местам, показывает совершенное незнание еврейского языка, простирающееся до того, что весьма часто еврейские слова, очень не трудные, оставляет без перевода. Некоторые думают, что Федотион первый соединил в одно целое, если не все книги священного Писания, то, по крайней мере, только те отрывки, которые были искажены невежеством иудеев, или привел их в порядок. Так, Феодотион историю Сусанны, равно как сказание о 3-х отроках, почерпнул из перевода 70-ти и потом издал с некоторыми примечаниями; Иероним в переводе на латинский язык этих мест священного Писания делает справки с кодексом Феодотионова перевода. Но, по словам Оригена, Феодотион, равно как Акила, в своих
(№28) 23
кодексах опустил "Плач Иеремии". По свидетельству того же писателя, перевод Феодотиона замечателен близостью к переводу 70-ти. Феодотион, по замечанию его, в труде своем более старается о том, чтобы передать смысл подлинника, нежели, сколько букву Писание, — впрочем, часто впадает в крайность, именно во всех словах и выражениях священного Писания видит таинственный смысл.
ПЕРЕВОД СИММАХА.
О Симмахе Епифаний говорит, что после времен Севера, появился некто Симмах, самарянин, из числа тех, которые считались "мудрецами". Этот человек, руководимый честолюбием и желанием власти, когда не мог достигнуть исполнения своих планов, рассердился па своих собратий по вере и обратился к иудеям — сделался прозелитом и обрезался. Евсевий считает Симмаха евионитом и притом прибавляет, что евиониты веруют во Христа, но признают Его за обыкновенного человека, считают необходимым иметь веру во Христа, но между тем говорят, что надобно всякому истинно верующему соблюдение иудейских обрядов и обычаев. Что касается до времени появление означенного перевода, то для определения его достаточно указать на мнение того же Епифания, который говорит, что перевод Симмаха явился после Феодотионова труда. Другие утверждают, что Феодотион и Симммах составляли свои переводы в одно почти время, но что Феодотион прежде Симмаха выпустил в свет свой труд, а потом немного после появился и перевод Симмаха. Каве относит время появление того и другого перевода к временам царствование императора Севера, именно к началу III в. по Р. Хр., и говорит, что промежуток между появлением того и другого перевода был в 30 лет. Св. Епифаний говорит, что Симмах, подчиняясь направлению самарян, издал третий, по счету, греческий перевод Священного Писания. Это мнение не совсем вероятно, потому что самаряне принимают только Пятикнижие, а Симмах перевел и остальные книги Ветхого Завета. Ученые хвалят Симмаха за то, что он не
(№28) 24
держится буквального перевода с подлинника, подобно Акиле, но старается передать больше смысл подлинника, и за ясность изложение. В труде Симмаха весьма мало гебраизмов. Главным его старанием было так написать по-гречески, чтобы ухо грека, незнакомого с еврейским языком, не оскорбилось непривычными звуками. Феодор Антиохийский делает такое сравнение между переводом 70-ти и Симмаха: "70-ть подлинно, говорит он, особенно стараются о том, чтобы сохранить силу слов, которые находятся в еврейском подлиннике; Симмах, напротив того, заботится о том, чтобы предать переводу ясность; но при этом естественно должно было случиться, что он далеко отступает от смысла подлинника. В примечаниях на Екклесиаста Симмах, точно, иногда далеко отступает от истинного толкование; так напр. слова еврейские по переводу 70-ти так читаются: "и процветет амигдал, и отолстеют прузи, и разрушится кипарис" (гл. 32, ст. 5); Симмах же переводит совершенно иначе: "и уснут бодрствующие, и уничтожится крепость духа". Итак, перевод Акилы, как мы сказали, отличается близостью к еврейскому подлиннику, труд Симмаха — совершенная противоположность ему; Феодотион занимает средину между ними, т. е. отчасти старается и о близости к подлиннику и о ясной передаче смысла его.
БЕЗЫМЯННЫЕ ПЕРЕВОДЫ ВЕТХОГО ЗАВЕТА.
Три перевода, найденные Оригеном и выданные им в свет, заключают в себе перевод не всего кодекса священного Писания, но только некоторых книг священных; это труды неизвестных авторов, потому они и были весьма мало известны. Об авторе этих переводов, равно как времени и месте происхождение, существуют различные и притом сбивчивые понятие. Что касается до достоинства этих переводов, то надобно сказать, что они важны только потому, что весьма древние, сделаны, были еще до времен Оригена и потому за древность заслужили похвалу от некоторых отцов Церкви и писателей церковных. Ориген
(№28) 25
считал их достойными внимание христианина и потому включил их в гекзаплы.
ТРУДЫ ОРИГЕНА ПО СВЯЩЕННОМУ ПИСАНИЮ.
Ориген, по множеству трудов своих, названный твердейшим меди и "адамантовым", жил в третьем веке. Первоначально он учился в школе Климента и был преемником своего наставника, потом в 227 г. был поставлен в сан священника в Кесарии Палестинской. Когда при Императоре Максимине было воздвигнуто гонение на христиан, Ориген скрывался у некоей Иулиании, женщины равно благочестивой, как и богатой; здесь он предпринял составление свода переводов священного Писания известного под именем Гекзаплы. Об этом труде так говорит блаженный Иероним: "перевод этот расположен в шести столбцах: сначала подлинный текст священного Писание, потом различные переводы его. Первым поставлен у Оригена подлинный текст священного Писание, написанный еврейскими буквами, поток тот же текст, но написанный греческими буквами, третьим — перевод Акилы, четвертым — Симмаха, пятый — 70-ти, шестым — Феодотиона, В других изданиях Библии, к которым прибавлены два анонимные перевода, образуют собою "октаплы", наконец, в некоторых изданиях присоединен на псалмы еще перевод анонимный, в сем случае собрание текстов получает название "эннеаплы". В распределении порядка переводов, Ориген следовал не внутреннему их достоинству, а степени близости их к еврейскому тексту. На первом месте поставлен перевод Акилы, после еврейского подлинника; потому что он слишком буквально, слово в слово, передает на греческом содержание подлинника. Далее следует Симмах, потому что ближе, чем Феодотион, передает смысл подлинника. Потом следует перевод 70-ти, наконец, Феодотиона. Касательно времени, когда появлялся труд Оригена, существуют различные мнения. Достовернее то, которое относит появление Экзаплы к временам гонение Максимина, когда Ориген жил в уединении у Иулиании.
(№28) 26
СИРСКИЙ ПЕРЕВОД.
Этот перевод существовал в церкви сирской с самых древних времен; потому что сиряне, как свидетельствует история их церкви, с самых давних времен приняли христианство, а между тем мало были знакомы с греческим языком, на котором написан перевод 70-ти и новозаветный кодекс священного Писание. Ученые утверждают, что у сирийцев было с весьма древнего времени два перевода: самый древний, сделанный с еврейского перевода, и сравнительно новый, переведенный с кодекса 70-ти.
По своему достоинству, первое место занимает перевод, известный у сирских христиан под именем "Пешито".
Ученые представляют весьма много толкований слову "Пешито". Некоторые переводят его словом "простой", т. е. буквально переведенный, и дают такое значение этому прилагательному на том основании, что перевод этот буквально близок к еврейскому подлиннику. Другие думают, что этот перевод назван простым за безыскусственность изложение. Глер, в своем Введении в книги Священного Писания, производит название: "Пешито" от еврейского слова "пашат", которое значит: "распространять"; и потому название перевода "Пешито" означает, что перевод этот был во всеобщем употреблении, — что действительно и было.
Некоторые из ученых толковников священного Писание утверждают, что перевод Пешито был сделан во времена Соломона; другие относят его к временам Авгаря. Первые говорят, будто Хирам, царь Тирский, получил от Соломона несколько книг Ветхого Завета и приказал ученым своего времени перевести их на сирский, или сиро-финикийский язык; а остальные книги Ветхого Завета,
(№30) 59
равно как и книги Нового, были переведены будто бы Апостолом Фаддеем и принесены им в дар Авгарю Эдесскому; вторые же говорят, что весь кодекс священного Писания, как ветхозаветный, так и новозаветный, был переведен во времена Апостола Фаддея и царя Авгаря.
Основание первому убеждению лежит в вере сирийцев, что Хирам, царь Тирский, был привязан к Соломону не только из материальных расчетов, но и потому, что исповедывал одну с ним веру. Эту же мысль можно встретить у св. Ефрема Сирина17. Эго-то убеждение, что Хирам исповедывал веру иудейскую, повело к другому предположению, что оп велел перевести и священные книги евреев на сирский язык. Сирийцы, зная, что перевод их весьма древен и что он совершен, был в западной стране, приписали его Хираму Тирскому, забыв, что финикийский и сирский языки не одно и тоже.
Что касается до времени появление рассматриваемого перевода, то для разрешение этого вопроса необходимо обратиться к творением св. Ефрема Сирина. Здесь мы видим, что св. отец приводит целые главы по этому переводу и почти буквально. Значит, Пешито явился непременно раньше четвертого века. Св. Ефрем в переводе своем объясняет целые фразы, как приведенные из перевода уже не совсем понятного и начавшего выходить из употребление. Итак, св. Ефрем не сам переводил те места священного Писание, которые находятся в его творениях, ни с еврейского подлинника, ни с греческого перевода, а пользовался готовым переводом.
Мелитон, епископ сардийский, живший во второй половине 2-го века, упоминает о сирском переводе священного Писания и христиане древних времен, даже отщепенцы от Церкви Христовой, питали глубокое уважение к этому переводу, конечно, на основании его глубокой древности. Притом, известно, что во втором веке в Эдессе находился храм, построенный по образцу храма иерусалимского18.
(№30) 61
Если же был храм, то было и правильное устройство богослужение, был и перевод священного Писания, потому что жители Сирии не знали греческого языка, и потому не могли пользоваться переводом семидесяти, а должны были иметь перевод на своем природном языке.
Читая сочинения св. Ефрема, мы замечаем, что в сирский переводе есть много слов, которые были непонятны современникам св. Ефрема. Зная, как медленно изменяются восточные языки, мы смело можем заключить, что мнение сирских христиан, утверждавших, что перевод Пешито ветхозаветных книг предварял, по крайней мере, двумя столетиями время жизни св. Ефрема, имеет основание. Ничего нельзя сказать и против той мысли, что Авгарь, сделавшись христианином, пожелал читать слово Божие на своем сирском языке и для того послал своих ученых в Палестину, где и написали "Пешито".
Перевод этот сделан по еврейскому подлиннику и отличается особенною близостью к нему, хотя нельзя отвергать и того, что в нем есть весьма много сходного с переводом семидесяти. Это последнее обстоятельство может быть объяснено тем, что переводчики имели пред глазами греческий текст семидесяти. Сами сирские писатели сознаются, что они несколько раз исправляли свой перевод по переводу 70-ти.
АРАБСКИЙ ПЕРЕВОД СВЯЩЕННОГО ПИСАНИЯ.
Перевод этот заключает в себе книги Ветхого Завета и принадлежит не одному автору. Считают несколько переводов на арабском языке:
(№30) 61
или Вульгаты, сделанный в Риме обществом "Пропаганды" в 1671 году. Перевод этот не отличается достоинствами.
ЭФИОПСКИЙ ПЕРЕВОД.
Эфиопский перевод священного Писания у абиссинцев признается не поврежденным и весьма в большом у них употреблении. Два диалекта существовало издавна в эфиопском языке; один древний, который называется сурианским, другой — более новый и обработанный, — язык ученых, литературный, который в настоящее время находится в употреблении у эфиопов; он называется также языком тигрейским. Перевод эфиопский, известный ныне, написан тигрейским языком. Ученый Поккок считает языке эфиопский родственным с языком халдейским и утверждает, что эфиопский перевод имеет множество слов еврейских и халдейских, но в нем нет, не одного арабского слова. Ученые думают, что он сделан с греческого перевода 70-ти, а другие утверждают, что перевод этот сделан был с коптского перевода, который, в свою очередь, руководствовался греческим.
Некоторые ученые критики относят время появление его к временам Апостольским, а Петр Каэтан утверждает, что упоминаемый в книге Деяний евнух царицы кандакийской (8:28), читая на колеснице книгу священного Писания, имел в руках своих именно эфиопский перевод. Это же мнение о происхождении перевода разделяет и Вальтони. Что касается до автора, то ни один писатель не указывает на него определенно.
ПЕРСИДСКИЙ ПЕРЕВОД.
У священных писателей, живших до времен Кира, нет никаких известий и сведений ни о народе, ни о языке персидском; только в книгах: Даниила, Иезекиля, Неемии, Есфири, упоминается имя Персов. Чистый древний персидский язык теперь утрачен, подвергшись влиянию языков иноземных, особенно влиянию языка арабов-победителей. Без сомнение, персидский перевод священного Писания сделан был на древнем языке. В этой истине убеждает
(№30) 62
нас, в первых, то обстоятельство, что о нем упоминают писатели первых четырех веков, как о труде уже известном; значит, он существовал раньше их, или, по крайней мере, был современен им. О нем говорят: Феодорит, Иероним, Созомен и другие. Во вторых, издревле в Персии было весьма много христиан. Правда, между персидскими царями не встречаем ни одного, который бы исповедывал христианскую веру; но история свидетельствует, что в персидском народе, в первые века по Р. Хр., было весьма много христиан, а, по свидетельству Евсевия (In vita Const. 3, 7), на соборе Никейском был, между прочими, и епископ церкви персидской. Значит, в это время церковь персидская имела уже полное устройство: клир, Богослужения и книги, необходимые для Богослужения. Тот же историк свидетельствует, что определено было и отношение этой церкви к другим церквам, именно она подчинена была антиохийскому патриарху. О преследование христиан в Персии царем Сапором подробно говорят: Созомен (кн. 2, гл. 8), Иероним, Феодорит (кн. I, гл. 24) и некоторые другие. По словам их, в это время пострадал: Симеон, епископ селевкийский и ктезифонский. Уртузан, начальник евнухов, и, кроме того, 100 епископов, (не включая в это число) множество священников и других членов клира, принявших также мученическую кончину. Это событие случилось в четвертом веке, именно в 343 г. Из этого видно, как велика была в то время Церковь в Персии! Конечно, не все епископы и члены клира пострадали в это время, многие из них, вероятно по каким-нибудь обстоятельствам, избегли гонений. В противном случае, христианство прекратилось бы в Персии, — но оно существовало и после.
После сказанного, не может быть никакого сомнение, что переводы священного Писания были у персов с самых первых веков христианства.
Из книг священного Писания Ветхого Завета на персидском языке до нас дошли, в позднейших списках, Пятикнижие и Псалтирь. Перевод этих книг сделан с еврейского, для употребления иудеев, живших в Персии.
(№30) 63
ЛАТИНСКИЙ ПЕРЕВОД.
"Много было переводчиков священного Писания на латинский язык, говорит бл. Августин De doctr. christ. t. II, С. 2), но ни один не сделал такого совершенного перевода, как бл. Иероним". В другом месте он же выражается так: "можно перечислить греческих переводчиков священного Писания, но латинским переводам нет счета. Кто сколько-нибудь знаком с еврейским текстом, знает латинский, тот и считает себя способным переводить священное Писание" (ibidem). Но между всеми переводами первое место, без сомнение, принадлежит весьма древнему и основательному переводу — так называемому, италийскому (Итала), о котором с величайшим уважением отзывается бал. Иероним. Сделан был этот перевод с греческого языка, с перевода 70тп, и долго был в употреблении во всей западной церкви. Уважение к нему было столь велико, что некоторые не колебались считать его произведением одного из мужей апостольских, — богодухновенным.
Касательно достоинства этого перевода достаточно указать на свидетельство о нем Иеронима, Августина, Григория, о которых мы раньше говорили; эти свидетельства вполне подтверждают его важность и несомненные достоинства. В одном его упрекает бл. Иероним, а именно: перевод этот весьма часто отступает от буквального текста подлинника, допускает перифразы и иногда, вместо буквального значения, держится переносного, — таинственного. Это побудило бл. Иеронима сделать новый перевод прямо с еврейского языка.
По свидетельству его самого, он сделал это с тою целью, чтобы привлечь к христианству многих евреев, которые с недоверчивостью смотрели на перевод 70-ти; Иероним, сделавши свой перевод с еврейского, действительно, убедил неверных иудеев, что истина священного Писания, как на латинском, так и на еврейском языке — одна и та же.
Перевод Иеронима заслужил полное уважение в западной Церкви, вытеснил собою "Италу" и получил название "Вульгаты", то есть перевода обнародованного, одобренного Церковью и всеми принятого. Впрочем, и труд Иеронима впоследствии подвергался разным исправлением и переменам, так что нынешнюю, печатную "Вульгату" нельзя считать вполне трудом Иеронима.
(№30) 64
ДРЕВНЕЙШИЕ ПЕРЕВОДЫ СВЯЩЕННОГО ПИСАНИЯ НОВОГО ЗАВЕТА.
СИРСКИЙ ПЕРЕВОД.
Трудно с точностью определит время появление этого перевода. Бар Гебрен относит появление его к временам Авгаря, едесского князя, и Апостола Фаддея. Некоторые писатели приписывают его Евангелисту Марку.
Известно, что Апостол Фаддей благовествовал в Едессе; но, сколько времени пробыл он в Едессе, и могли ли все книги Новозаветного канона быть переведены при жизни Апостола Фаддея, об этом ничего нельзя сказать решительного.
Что касается мнения, приписывающего перевод Евангелисту Марку, то против него говорит, прежде всего, кратковременность пребывание этого Апостола в Сирии (Антиохии), в продолжение которого этому Апостолу трудно было перевести
(№40) 222
все книги Нового Завета, а потом и главное, не все книги были написаны, в то время как святый Марк был в Сирии.
Итак, мы можем только сказать, что сирский перевод книг Нового Завета, известный под именем Пешито, весьма древен; но кто и когда именно трудился над составлением его, — это неизвестно.
Мнение Михаелиса, будто бы сирские христиане прежде перевели Новый Завет, и потом уже Ветхий, не имеет никаких положительных оснований: история доказывает, что Ветхозаветные книги священного Писание переведены во времена Апостола Фаддея и Авгаря князя едесского, а в это время не мог явиться перевод Новозаветных книг, по очень простой причине: они еще не были написаны в это время.
АРАБСКИЙ ПЕРЕВОД.
Из арабских переводов священного Писание Нового Завета, мы имеем весьма много изданий. Евангелий имеются три перевода на арабский языке, из которых одно, изданное в Риме без точек, с подстрочным латинским переводом; два других изданы также в Риме, но без перевода. О писателях этих трудов, равно как и о времени, происхождение их, нет положительных и точных сведений.
Перевод Евангелие вместе с остальными книгами священного Писания Нового Завета издан Фомою Ерпением. Внимательное рассмотрение этого перевода обнаруживает, что он сделан, был с греческого подлинника; потому что в переводе удержаны многие греческие слова. О древности этого перевода должно сказать, что положительно трудно определить время его происхождение; однако Ерпений, на основании филологических свойств языка этого перевода и свидетельств некоторых арабских писателей, относит его к VIII столетию и говорит, что издание этого перевода сделано с тщательного списка, который отличается точностью
(№40) 223
и правильностью изложения. Ерпений говорит, что перевод этот исправлял Иоанн, епископ коптский.
ЭФИОПСКИЙ ПЕРЕВОД.
По ближайшем рассмотрении языка этого перевода, надобно признаться, что он наполнен словами, взятыми из халдейского и арабского, хотя язык вообще отличается изяществом и гладкостью. Из этого надобно вывести заключение, что перевод Священного Писание Нового Завета был сделан позже, чем перевод книг священного Писание Ветхого Завета, но определить время появление его довольно трудно; по всей вероятности, он явился тогда, когда язык эфиопский потерял свою первоначальную чистоту и подчинился влиянию других, т. е. около времен VI века.
Первое издание эфиопского перевода книг Нового Завета принадлежит Петру-Эфиопу, в 1548 году. Сначала были изданы им четыре Евангелие, потом послание святого Апостола Павла, далее Апокалипсис и, наконец, Деяние Апостольские. Таким образом, в этом послании недостает посланий соборных. Перевод этот неточен и сделан» по всей вероятности, с латинского позднейшего списка.
(№40) 224
1Greg. Epist. ad Leandr. p.6, t. I, lib.20
2Hist. gener. des auteurs sacres et ecclesiastiques. p. I. Ceillier.
3На книги Руфь, Есфирь, Песнь песней, Плачь Иеремии и Екклесиаста.
4Мегиллот значит свиток, или книга. Под именем пяти мегиллот у евреев известны книги: Екклесиаст, Песнь песней, Плач, Руфь и Есфирь.
5Агиографами, в обширном смысле, называются все книги священного Писания; а в тесном — книги, называемые у нас "учительными", у евреев кетувим: Псалмы, Притчи и проч.
6Напр., св. Ириней Adversum haeres lib III, c 14.
7De ponder. et mens. c. XIV, t. II. Opp. p. 170 seqq.
8Praef. in psalmos.
9Adversum haeres lib III, c 24.
10Басня эта помещена in sebenoth Rabba. Sect. 30, circa medium
11Comm. in Ies. c. VIII.
12Prop. XII, p. 225. sqq. et in Corollar p. 208.
13Lib. de optimo genere interpret. ad Pammachium.
14Novella 146.
15De ponder. et mens. c. XIV, t. II. Opp. p. 172.
16Comm. in Ies.
17В толков. на прор. Иезекииля.
18Proleg. p. 1239.