<Рецензия> Порфирий (Успенский), архим. Мнение о Синайской рукописи, содержащей в себе Ветхий Завет — неполный и весь Новый Завет, с посланием святого апостола Варнавы и книгою Ермы. СПб., 1862. – 29 с.
<Рецензия> Норов А. Защита Синайской рукописи Библии от нападений отца архимандрита Порфирия Успенского. СПб, 1863. – 15 с.
<Рецензия> Победоносцева К. П. Тишендорф и Синайская Библия. // «Русский Вестник», 1863, февраль, – С. 532-539).
<Рецензия> Михаил (Лузин), арим. О тексте Синайской рукописи Библии. // «Прибавление к творениям св. отцев в русском переводе», 1863, 2, – С. 167-239).

В конце 1859 года, профессор Лейпцигского университета Константин Тишендорф, пользующийся известностью по части библейской филологии, привезши с востока старинную рукопись греческой Библии, в течение некоторого времени показывал ее любознательным в здание публичной библиотеки в Санкт-Петербурге. Обитателям столицы, по недавности времени, весьма памятен этот случай, принадлежащий к разряду особенных и редких. Тогда все твердили в один голос, что это — г. Тишендорф открыл на Синае древнюю рукопись Библии, а г. Муральт, спустя значительное время, провозгласил тоже мнение печатно в Санкт-Петербургских Ведомостях. Наконец, и сам Тишендорф, привезши библейскую рукопись в Лейпциг для издания, начал провозглашать что он — первый открыл это сокровище.

Между тем, честь первоначального открытия и печатного оповещепия о синайской рукописи Библии, бесспорно, принадлежит известному русскому ученому и филологу отцу

29

архимандриту Порфирию Успенскому, бывшему настоятелем миссии в Иерусалиме и с пользою для науки совершившему двукратное путешествие по востоку. О. Порфирий нашел эту рукопись еще в 1845 году (т. е. за 14 лет до приобретения рукописи Тишендорфом), в первое свое путешествие на Синай, тщательно рассмотрел ее, довольно обстоятельно оценил и оценку занес в свои печатные издания.

«Рукопись синайской Библии, писал он, достопримечательна во многих отношениях. В ней усматриваются: особый порядок священных книг, вразумительное изложение Псалтыри и Песни песней, множество разных чтений на полях новозаветного текста и особенное наречие... Новый Завет в ней списан с какого-то особого издания. Переписчик, по невнимательности своей, наделал много пропусков, наипаче — в четырех Евангелиях; но все они современно пополнены на полях рукописи. Кто делал сии пополнения, тот имел под руками священный текст, принятый во всех Церквах, и из него на поля рукописи вносил слова и целые изречения, как скоро замечал в ней другое чтение». (Следуют образчики пополнений, пропусков и разных чтений). В заключение говорится: «в рукописи замечено наречие Александрийское; стало быть, она списана была с Александрийского издания. Неизвестно, когда и как она досталась Синайскому монастырю. Нельзя думать, что ее переписывали тамошние монахи; ибо они избрали бы для себя текст Библии церковный, общеупотребительный при епископских кафедрах, а текст сей рукописи не много отличен от него. Он разработан ученым образом, следовательно, издан или частным лицеи, или огласительною школою Александрийскою. Как бы то ни было, но эта древнейшая рукопись, едва ли не единственная во всей Церкви православной, драгоценна наипаче потому, что сверена была с таким текстом Библии, какой читается и в наше время. Стало быть, сей текст всегда был одинаков и неизменен» (Первое путешествие в Синайский монастырь, изд. 1856 г. стр. 225-239).

Если бы профессор Тишендорф, ничего не зная об открытие о. Порфирия, нечаянно сам нашел на эту рукопись, и тогда не в праве был бы открытие приписывать себе, ни в простом смысле находки, ни в более важном смысле первоначального определения ее важности и характера.

Соображения же всех обстоятельств приезда с синайской

30

Библией в Россию не могут не утвердить всякого знакомого с ходом дела, что Тишендорф отправлялся на Синай за рукописью и с нашими деньгами и с нашими поручительными письмами, уже по готовому следу. Правда, в 1844 году, раньше о. Порфирия годом, Тишендорф, в первое свое путешествие по востоку, роясь в монастырской библиотеке св. Екатерины на Синае, нашел в корзинке с разными клочками старых рукописей, валявшихся в углу, несколько пергаментных листков библейского текста, хранящихся теперь в библиотеке Лейпцигского университета: но это были обрывки рукописи, а не сама Библия, найденная и оцененная о. Порфирием. Сам Авраам Сергеевич Норов в «защите» не отвергает предположения о. архимандрита Порфирия что он, Авраам Сергеевич, в свой проезд через Германию мог сообщить Тишендорфу известие о существовании драгоценной рукописи, и, мы прибавим, указать пути к ее приобретению. Да и зачем скрывать дело, если оно так было? Отчего бы, кажется, не подтвердить этого гласно? Во всем давая у себя первенство иностранцам: в личном уважении, в службе, в воспитании детей, даже — в преподавании русского языка, — иностранцам, так бессовестно карающим нас и в политике и в домашних наших делах, неужели мы прострем наше раболепство до несправедливости к своим соотечественникам даже — в деле открытий? Пусть честь приобретения и издания рукописи останется за нашим правительством, которое дало средства для сего Тишендорфу: но открытие да принадлежит о. Порфирию, как и следует. Достопочтенный отец архимандрит не только первый оповестил о рукописи, но и сделал ей, как мы видели, довольно подробную, хотя и не совсем безошибочную оценку. В настоящий раз, мы тем более защищаем честь открытия, принадлежащую о. Порфирию, которому мы не имеем удовольствия быть известными, и, следовательно, лишены всяких поводов к пристрастию, что и «Русский Вестник», в своем увлечении уже антианглийскими тенденциями, даже после печатного протеста о. Порфирия, знать, не прочитанного г. К. П. Победоносцевым, хотя и поцитованного в статье (февр. 1863 г. стр. 535), следуя пренаивно показаниям самого Тишендорфа, ему приписывает нечаянное открытие рукописи. «В 1859 году, Тишендорф отправился в третий раз, говорит «Русский Вестник», на Синай, по поручению русского правительства, для исследования

31

христианских древностей на Востоке, и на этот раз неожиданно отыскал сокровище, в котором уже отчаялся. Окончив свои занятия в библиотеке Синайского монастыря, он собрался уже в обратный путь, но за два дня до отъезда случилось ему разговориться о списках Ветхого Завета с монастырским экономом. К слову эконом заметил, что у него есть старый список текста 70 толковников, и достал в углу кельи рукопись, завернутую в красное сукно. Развязав узел, Тишердорф с умилением и восторгом нашел в нем те самые листы, которые в 1844 году открыл он в старой корзине. Всего было здесь 346 листов большого формата. В руках у счастливого ученого находилось сокровище, которому он один вполне понимал цену (а вышеприведенный-то отзыв о. Порфирия, напечатанный в изданиях его 1856 года?) — почти совсем полный текст Ветхого Завета, с Новым Заветом, посланием Варнавы и пастырем Ерма (там же, стр. 553)». Сделаем даже и эту уступку г. Тишендорфу, допустим, т. е., что в 1859 году он неожиданно напал на синайскую рукопись, и тогда — для нас русских, и для всего ученого мира, не он — первый, а все-таки о. архимандрит Порфирий Успенский первый отыскал и первый оценил это издание. Так смотрят на это дело и некоторые ученые из иностранцев, не смотря на разглагольствия Тишендорфа о самом себе, старающегося прикрыть истину от глаз посторонних делу наблюдателей.

Но вот что неприятно! В начале 1860 года, Синайская рукопись Библии была увезена Тишендорфом за границу в Германию. В Лейпциге он приступил к ее изданию. Люди ученые с нетерпением ожидали окончания дела. В прошлом году какая-то иностранная газета, рассуждая об этом предприятии и сопоставляя его с торжеством ожидаемого тогда тысячелетия России, высказала такую мысль, что издание Синайской Библии «будет прекрасным подарком России на память ее тысячелетия». В конце прошлого года, синайская рукопись, наконец издана г. Тишендорфом. Читатели ежедневных изданий, вероятно, обратили внимание и помнят, с каким великолепием сделано это издание, подробно в них описанное. Мы прибавим только, что это издание напечатано в количестве 300 экземпляров, что

32

оно содержит в себе предисловие издателя, его комментарий ко всем вариантам старинных справщиков Библии и двадцать одну таблицу с образцами вариантов, снятыми en fac-simile. Теперь изготовляется и дешевое издание этой Библии обыкновенным греческим шрифтом. Отец архимандрит Порфирий, получил себе в дар один из 300 экземпляров.

И что же? Во-первых, известный грек Симонидис утверждает, что оригинальный список изданной Тишондорфом синайской Библии им (т.е. Симонидисом) подделан несколько лет толу назад («Русский Вестник, 1863, февраль, – С. 535). Но этот человек давно вышел у всех из веры: все обещания его и заявления постоянно оказывались ложными. Так лет двенадцать тому назад, он объявил, что знает место, где хранится подлинник Евангелия и Деяний Апостольских св. Аи. Луки. Но последствия показали, что он ничего подобного не знал. А. главное дело — почерк оригинального синайского списка — такого рода, что Симонид никак не мог подделать его, как бы ни был искусен в подделках. Со стороны принадлежности списка к тому времени, т. е. к IV веку, к которому относит его Тишендорф, никто из серьезных библиологов не может иметь никакого сомнения. Гораздо опаснее другое мнение о Синайской рукописи, которое высказано было о. архимандритом Порфирием. Этот почтенный ученый — в своем «Мнении», показавши состав и вид рукописи, место и время ее появления, в отделе о достоинстве ее говорить, что синайская Библия, изданная Тишендорфом, принадлежит к разряду книг сомнительных, что новозаветный текст ее, особенно евангельский — текст еретический, что он испорчен в общинах докетов и фантазистов, которых очень много было в Египте и Александрии. О. архимандрит предполагает еще раз (это уже в третий) рассмотреть синайскую Библию, но не ожидает и от этого рассмотрения результатов более утешительных. «Предполагаю, говорит он, что, после третьего рассмотрения синайской Библии, может видоизмениться или округлится мое мнение о времени первоначального появления ее в свет, о подлинниках, с которых она была списана, о портивших ее еретиках, о справщиках ее и т. п., но утверждаю, что все, что сказано мною о достоинстве ее текста евангельского, останется непреложною и неизменною правдою, и надеюсь, что эта правда будет уяснена и защищена кафолическою Церковью и восторжествует

33

после сомнений огненных и прений рьяных». Жаль, очень жаль, если это так. Тишендорф поступил неосмотрительно, и конечно, уронит свою ученую репутацию, издавши еретический текст за текст правильный и потративши напрасно свои силы и чужой капитал. Отец же архимандрит Порфирий со своей стороны предупреждал эту ошибку, изъявляя желание, чтобы синайская Библия напечатана была, только как образчик порчи новозаветного текста еретиками, и издана в свет с ученым предисловием или рассуждением какого либо богослова русского. Он писал об этом, кому следовало, письмо еще в апреле 1861 года.

На каких, однако же, данных о. архимандрит Порфирий основывает свое мнение о еретическом характере Синайской Библии? Мы сказали: мнение, потому что автор решительно еще не настаивает на своей мысли, оставляя совершенное решение дела до третьего пересмотра Библии. Он основывает свое мнение пока лишь на следующих соображениях: 1) на том, что в 25 ст. 1 гл. от Матфея опущены слова: «своего первенца», в речении: «дондеже роди сына своего первенца»; 2) на том, что в 1 ст. 1 гл. от Марка пропущены слова: «Сына Божия», в речении: «зачало евангелия Иисуса Христа Сына Божия»; 3) на том, что в рукописи опущены последние 12 стихов из Евангелия Марка, в которых говорится о вознесении Христа на небо; 4) на том, что в 51 ст. 24 гл. Евангелия от Луки опущены слова: «возносился на небо»; 5) на том, что в Евангелии от Иоанна опущено целое сказание о жене ятой в прелюбодеяние; 6) на том, что выпущен целый 14 стих из 16 главы Евангелия от Иоанна, где говорится, что Христос — Сын Божий и имеет все, что и Отец Его; 7) на том, что в ст. 28-м главы 12-й первого послания к Коринфянам, слово «роди» опущено, а вследствие того слова: «правления языков» соединены вместе и выходит такой смысл, что Бог дает христианам власть управлять языками или народами. «Я не признаю, говорит, поэтому о. архимандрит Порфирий, достоинства такого текста, который об Иисусе Христе дает иные понятия, что Он не Сын Марии, не Сын Божий, не имеет того, что имеет Отец, не прощал грешницу, не вознесся на небо, и вместо дара говорить языками — дает власть управлять народами».

Поверяя далее пропуски синайской рукописи, ученый автор «Мнения» заключил предположительно, что весь евангельский текст ее списан со старинного текста докетов и фантазистов,

34

наполненного пропусками и ошибками писца, и исправлен был коптами по тексту лучшему, однако не во всем согласному с текстом кафолическим.

Из всего этого видно, что приведенное нами первоначальное мнение отца Порфирия о синайской рукописи совершенно изменилось, пошло в сторону противоположную прежней оценке. «По рассмотрение ее в этот второй раз, говорится во мнении о. Порфирия, изменилось мое прежнее (выше уже приведенное здесь) мнение о содержащемся в нем тексте евангельском, и я, возвращая ее ризничему отцу Виталию, вместе с другими рукописями, усердно просил его, чтобы он хранил ее в архиерейских кельях и показывал бы путешественникам с предосторожностями». В оправдание этого сделан и цитат на второе путешествие на Синай. Мы тотчас нашли это место в имеющихся у нас изданиях о. Порфирия и прочитали следующее: «в числе их (рассмотренных старинных рукописных книг) нашлись: Глаголитная псалтирь и псалтирь Грузинская весьма древняя. Обе эти книги я передал ризничему с усердною просьбою, чтобы он хранил их вместе с драгоценными (так названа и рукопись Библии в первом описании путешествия) рукописями в архиерейских кельях и показывал бы их путешественникам с предосторожностями». В этих словах не видно, чтобы о. Порфирий тогда уже изменил свое мнение о рукописи, а они к этому приведены; напротив, мы читаем в них то же уважение к рукописи, как памятнику драгоценному, какое видели и в первом описании путешествия. А предосторожности можно было рекомендовать о. Виталию в отношении, например, к похитителям, которых всегда много бывало на востоке. Да и как же так? Выходит что-то непонятное для вас. В 1845 году, бывши на Синае, о. Порфирий получил благоприятное мнение о рукописи Библии; в 1860 году, рассматривая ее вторично, переменил свое мнение, нашел ее памятником сомнительным, даже — еретическим. И между тем, в 1856 году, печатая свои путешествия, вопреки убеждениям, в первом путешествии хвалит еретическую рукопись, а во втором путешествии ничего не говорит о ней, кроме того, что ее, как драгоценность, нужно беречь и показывать с предосторожностями... Но не будем бросать тени на чистосердечное изложение мыслей о. Порфирия. Противоречивое убеждению мнение могло остаться в описании первого путешествия нетронутым

35

по другим причинам, напр. по недостатку времени для исправления, и т. п.

Что же теперь сказать нам о самом значении Синайской рукописи Библии, изданной в свет?

Во-первых — сомнительным и еретическим о. Порфирий считает только Четвероевангелие. Итак, весь Ветхий Завет, сколько он имеет книг в синайской рукописи, остается текстом достоверным и почтенным. Отрывок, имеющийся у о. Порфирия со сличенным с текстами ватиканским, александрийско-оксфордским, доказал автору «Мнения», что синайская Библия Ветхого Завета, отличаясь от обоих этих текстов, ближе подходит к еврейскому. А такая находка в наше время весьма драгоценна, особенно потому, что текст найденной книги приближается к Александрийскому греческому переводу 70-ти. Некоторые же из книг Ветхого Завета, а именно книга Псалмов, разделенная на диапсалмы (отпевы), и книга Песнь Песней важны еще потому, что разделения их много содействуют понятию их содержания. Песнь Песней вся написана в виде разговора между несколькими лицами. Вот какое впечатление вынес сам о. Порфирий, когда просмотрел эту книгу по тексту Александрийской рукописи Библии, изданной Тишендорфом. Приведши образчик разговора, он воскликнул:

«Какое вразумительное изложение священной книги, в которой иносказательно изображается союз Господа с Церковью Его! Знаешь: кто, что, кому и как говорит, и хорошо понимаешь смысл иносказаний. Когда я при таком освещении прочел несколько стихов этой книги, ум мой вдруг озарился, и внутреннее слово провещало: невеста — Церковь, жених — Христос Господь, девицы — облагодатствованные души. Любови. и благость Господа, духовное помазание, т. е. обилие духовных дарований, кои Он преподает верующим в Него и приобщение их к жизни божественной, привлекают к Нему души (ст. 1, 2). А они, вкусив благость в лоне Церкви, радуются и веселятся о том, что она, как мать, питает их сосцами своими, т. е. словом Божиим и таинствами, источающими благодать. Им драгоценно самое имя ее — Правота (ст. 3). Это — Церковь правая, истинная и ведущая чад своих по прямому пути к Богу, который один достоин любви. Есть живой союз между Господом и Церковью. Он дарует ей всесовершенную благодать Свою, а она приемлет ее и славословит Его, яко подателя всякого совершенства. Но действия благодати Его условливаются

36

тем смирением и послушанием, коих примеры подал сам Он, уничижившись до состояния раба и послушлив быв даже до смерти крестной (гл. 2:1-3). Так я изъяснил себе первые иносказания Песни песней («Первое путешеств. – С. 228-224)». А не забудем, что к такому ясному пониманию смысла иносказаний послужило изложение книги Песней в виде разговора. Находят и много других особенностей в Синайской Библии, которые принесут пользу библиологии.

Во-вторых, о. Порфирий не заподазривает пока текста Посланий, Апокалипсиса и Деяний Апостольских в неверности. Таким образом, почти весь Ветхий Завет и большая часть Нового в Синайской Библии удерживают за собою важное значение, как памятник древнего текста, правда, страдающего пропусками, но современно исправленного, и часто по тексту согласному с ныне принятым.

Но кроме этих достоинств, издание Тишендорфа имеет более положительное значение в среде других древнейших списков Библии. Теперь известны три древнейших списка Библии, относимые к IV и V веку: ватиканский, оксфордо-александрийский и парижский. Но ни один из этих списков не есть полный: парижский не имеет в себе около половины Нового Завета, в оксфордском не достает Евангелия от Матфея, двух глав от Иоанна и почти всего второго послания к коринфянам, а из ватиканского — потеряно целых четыре послания, конец послания к евреям и весь Апокалипсис. И вот теперь Тишендорфом издан открытый о. Порфирием, назовем так его, синайско-петербургский кодекс Библии, который, по древности своей, близок к ватиканскому, а по содержанию полнее всех древних списков до X века, какие только доныне — известны. В нем Новый Завет — весь совершенно (за немногими и весьма малыми исключениями) полный. Сверх того, в нем есть послание св. Варнавы и Пастырь Ерма. Это обстоятельство также считается весьма важным. Послание Варнавы доселе было известно до половины по весьма несовершенному латинскому переводу, а вторая половина его приводилась по позднейшим, весьма не надежным греческим спискам. Подлинный текст книги Пастырь считался утраченным, открытый Симонидом — подозрительным, а текст синайско-петербургского кодекса, подлинно древнейший не подлежит уже никакому сомнению. Остается теперь одно сомнение. Текст четырех Евангелий

37

заподозривается о. Порфирием в еретическом искажении. Но признаться, доказательства, приведенные в его «мнении», недостаточны для изобличения евангельского текста в еретической испорченности. Опущено несколько слов и два отрывка о жене ятой в прелюбодеянии и о вознесение Господнем. Что же из этого следует? Конечно, еретики действовали иезуитски в отношении к повреждению книг, делали в них опущения, по видимому, невинные, с первого взгляда не очень-то и заметные, но для них весьма благоприятные. Но по пунктам, приведенным во «мнении», никакой злонамеренности не видно. Скорее видишь, что переписчик имел оригинал неисправный, или сам не внимателен был к делу.

Авраам Сергеевич Норов, также знаток востока и филологии библейской, собственная библиотека которого, недавно подаренная в московский публичный музеум, изобилует разными текстами и переводами книг св. Писания, — Авраам Сергеевич, занимающийся ныне и сам филологическим изданием нового Завета, в своей «Защите синайской рукописи Библии от нападений о. Порфирия совершенно удовлетворительно доказал, что указанные выше пункты обвинения рукописи не только не изобличают ее в еретическом характере, но даже не наводит на нее и тени подозрения: ибо 1) слова: «своего первенца» в древних кодексах и в ватиканском так же опущены; 2) опущение слов: «Сына Божия», в Евангелии Марка, есть явная описка, в самой рукописи древним почерком исправленная; 3) опущение 12 стихов от Марка, где говорится о вознесение, замечено и в других кодексах, напр. ватиканском, однако же, их не считают еретическими, а только неполными; 4) опущение слов в Евангелии от Луки: «возносился на небо» (24:51) также замечено в наидревнейших кодексах, напр. ватиканском, даже в тексте Нового Завета Ветстения, который считается наилучшим и ближе всех подходит к нашему славянскому переводу; 5) причина опущения повествования о жене, «ятой в прелюбодеянии», сделанного во многих древнейших рукописях, и, между прочим, в ватиканской, есть та же, по которой св. Иоанн Златоуст и многие другие отцы и учители Церкви опустили его в своих беседах на Евангелие от Иоанна, в чем легко может удостовериться теперь всяким, взявши русский перевод бесед св. Златоуста, в конце прошлого года изданный при санкт-петербургской духовной академии

38

(см. ч. II, стр. 65-77). Он опустил это евангелие без толкования по той причине, что в те развратные времена самое милосердие Христа Спасителя было употребляемо во зло; 6) 15 ст. 16 гл. от Иоанна слишком очевидный пропуск, который нужно было заметить, но из которого non valet consequential — к обличению синайско-петербургского кодекса в ереси; 7) пропуск слова: «роди» исправлен на самом тексте, да еще древнею прописью. Мы со своей стороны прибавим к этому, что одним пропуски слов и даже некоторых сказаний, и еретиков не могли удовлетворить, и недостаточны для обличения Синайской рукописи в поврежденности или еретическом характере. Еретики, делая пропуски, вносили в св. книги свои собственные вставки, даже подделывали книги. А в Синайской рукописи среди лишних вставок и замещений нет ни одной мысли еретической. На этом основании при одних невинных пропусках никогда нельзя назвать Евангелий Синайской рукописи — еретическими. О. Порфирий энергически восклицает: «я не признаю достоинства того текста, который об Иисусе Христе дает иные понятия, что Он — не Сын Марии, не имеет того, что имеет Отец, не прощал грешницу, не вознесся на небо и вместо дара говорить языками — дает власть управлять народами». Но разве эти учения о Спасителе замеченными пропусками вконец уничтожаются? Есть многое множество мест в Евангелии и Посланиях, утверждающих, что Христос родился от жены и был человек, что Он все имеет, как и Отец, что Он был милосерд к грешникам, что Он вознесся на небо, что апостольского века верующие говорили разными языками. Дело так ясно, что стыдно и цитаты приводить. А насчет выражения: правления язык, образовавшегося вследствие опущения слова роди, нужно заметить, что оно не есть вовсе еретическое и встречается, не говорю в Ветхом, даже в книгах Нового Завета, напр., в Апокалипсисе читаем: «побеждающему и соблюдающему дела Моя до конца, дам ему власть на языцах» (2:26).

Итак, мы должны утешиться на счет обвинений о. Порфирия, до третьего его рассмотрения синайской Библии.

Впрочем, ни «Мнение» ни «Защита» не обратили внимания на доводы Тиишендорфа, которыми доказывается значение синайской Библии. Оттого, как «защита» не защищает вполне в такой степени, чтобы, по прочтения ее, не оставалось сомнения в драгоценности издания: так и «Мнение» не подрывает

39

самых оснований того достоинства, по которому Синайская рукопись заслужила издания. А между тем Тишендорф, в отражение мнения о дурном оригинале синайской рукописи, довольно удовлетворительно объясняет описки. По его мнению, описки в синайской рукописи произошли оттого, что каллиграф, списывавший ее, не знал греческого языка и был употребляем на списывание по своему ремеслу каллиграфа, как это в старину делалось. Но этот самый недостаток знатно вознагражден раболепным копированием оригинала. Рукопись синайская имеет ближайшее сходство со знаменитейшим кодексом ватиканским, почти IV века, содержащим в себе Ветхий и весь Новый Завет, кроме Апокалипсиса и посланий св. Апостола Павла к Тимофею, Титу и Филиному. Текст синайской рукописи согласуется с цитатами главнейших отцов Церкви и с другими наилучшими и древнейшими кодексами. Разности ее в чтениях доставляют новые материалы филологам для уяснения библейского текста, окончательная редакция которого принадлежит Церкви, действующей изволением и при содействии Духа Божия.

Вот мысли, которые надлежало, прежде всего, опровергнуть о. Порфирию для того, чтобы его мнение твердо опиралось на собственные его доказательства; а Аврааму Сергеевичу Норову, эти мысли нужно было развить, чтобы защита вполне достигала своей цели, т. е. установила достоинство синайской Библии. Теперь Библия эта, сделавшись предметом спора, стала — было в нерешительное положение во мнении людей, не видавших ее и неспособных оценить по своему наблюдению. Этот пробел пополнил, этот недостаток исправил о. архимандрит Михаил в статье своей: о тексте синайской рукописи Библии, напечатанной в прибавлениях к Творениям св. отцев (кн. 2, 1863, – С. 167-239).

По-видимому, он начал труд свой тотчас по обнародовании синайской рукописи в печати — до протеста против нее, энергически объявленного о. Порфирием. Между тем задачею статьи служит тот же вопрос о вариантах. О. архимандрит Михаил старался разрешить вот что: варианты синайской Библии суть ли обычные в древних рукописях неправильные и неисправные чтения, происшедшие от неправильности списка сей рукописи, от ошибок писцов и справщиков, или между ними есть искажения злонамеренные, еретические, происшедшие оттого, что рукопись сама попорчена еретиком, и

40

скопирована с рукописи, злонамеренно поврежденной каким-либо еретиком же? Таким образом, у о. архимандрита Михаила, за исключением исторической части, была та же задача, какая и у о. архимандрита Порфирия. Только результаты исследований вышли различные. Архимандрит Михаил сличил текст синайской рукописи с текстом общепринятым: 1) во всех книгах нового Завета и 2) в важнейших местах книг Ветхого Завета. При этом сличении он нашел, что новозаветный текст, особенно — евангельский имеет важнейшие отличия от текста общепринятого. А именно: а) есть в синайской Библии недостающие места, выражения и слова, т. е. — находятся опущения против принятого текста, б) есть в ней также — лишние места, слова и выражения, иначе сказать — прибавления сравнительно с принятым текстом; в) довольно много есть в ней слов и выражений, против общепринятого текста замененных иными словами и выражениями, т. е. существуют и замещения. Очевидно, что при таких условиях: опущениях, прибавлениях и замещениях, возможно, было правильный и досточтимый текст рукописи превратить в еретический. Надлежало проверить это дело внимательно, человеку, вооруженному специальным знакомством с этой работой, и притом — проверить основательно. О. архимандрит Михаил, занимаясь этой работой при руководстве изданий Шольца и Гольнеса, сличил указанные отличия, т. е. опущения, прибавления и замещения: а) с параллельными местами самих священных книг по синайской рукописи, б) с древними рукописями, до нас дошедшими, в) с древними переводами и г) с творениями св. отцов, учителей и писателей древней христианской Церкви, где это возможно было. Сличение сделало внимательно, со званием дела, всесторонне и основательно. И что же? Какой результат вышел из его критического разбора? Пусть любознательные сами прочитают его труд. Мы же приведем здесь только общий вывод из него. «Из всего разбора важнейших вариантов (разночтений) синайской рукописи, говорит о. архимандрит Михаил, несомненно, следует заключение, что текст ее не испорчен еретиком и списан с текста не еретического. Текст, с которого списана она, вероятно, был не совсем исправлен, как текст и всех древних рукописей был более или менее отличен от общепринятого ныне текста; но признаков еретического происхождения его — нет. К вариантам текста, с которого

41

списана синайская рукопись, писец ее, вероятно, присоединил невольно много своих ошибок, и явилась рукопись довольно неисправная, но отнюдь не еретическая. Позднейшие читатели ее, замечая недостатки рукописи, исправляли текст ее по другим, более верным рукописям, и привели его в большее согласие с общепринятым текстом, но далеко не везде; вариантов осталось много, но ни один из них не указывает на еретическое происхождение (стр. 222-223)».

Теперь, нечего нам ожидать результатов третьего рассмотрения синайской Библии о. архимандритом Порфирием. Дело приведено в ясность. Достоинство рукописи определено и поставлено вне тех сомнений, которые были возбуждены первым открывшим рукопись. Отдавая должную честь о. архимандриту Порфирию за открытие синайской рукописи и глубоко благодаря наше правительство за участие в ее издании, мы не видим в отпечатанном кодексе Петербурго-синайском ничего еретического, и всякий смело может стать на стороне того мнения, что эта Библия есть драгоценный и почтенный памятник древности, теперь четвертый в целом мире, восполняющий недостатки трех первых, и что он принесет библейской филологии и науке большую пользу в разъяснении священного текста Божественного откровения.

Одно только еще мы можем заметить здесь от себя, что как о. архимандрит Михаил, так и Авраам Сергеевич Норов напрасно восстали против о. архимандрита Порфирия с некоторою строгостью... Мы думаем, что они снисходительнее посмотрели бы на его «мнение», если бы помнили, пиша, свои статьи, в каком положении находится у нас критическая литература Библии, т. е. письменность, занимающаяся во всех тонкостях разбором св. Писания, с целью уяснить, под руководством Церкви, божественный смысл его, особенно — если бы взяли во внимание психологическое начало «мнения»: ибо никому не может быть приятен такой оборот дела: иные трудились, а мы в труд его вошли.

42